– Потому что мне нравится, дорогой, – ответила
она, резким движением снова разрывая материю, беря иглу и вновь принимаясь за
дело. – Руки и глаза заняты, а голова остается свободной для размышлений.
Таким образом я отдыхаю.
– Иногда я не могу тебя понять, тетя Пол.
– Да, дорогой, я знаю.
Гарион принялся ходить по комнате, затем неожиданно
опустился на колени перед ней и, отодвинув в сторону столик с шитьем, положил
голову ей на колени.
– О, тетя Пол, – вымолвил он, задыхаясь от слез.
– В чем дело, дорогой? – спросила она, гладя его
по волосам.
– Я так одинок.
– И это все?
Он поднял голову и недоуменно уставился на нее, никак не
ожидая услышать такое.
– Все одиноки, дорогой, – объяснила она, обнимая
его голову. – Мы общаемся с людьми очень малое время и снова остаемся со
своим одиночеством. Со временем ты привыкнешь к нему.
– Никто уже не говорит со мной так, как бывало. Только
и слышишь: «Ваше величество, ваше величество».
– Все-таки ты король.
– Но я не хочу им быть.
– Очень плохо. Тебе написано на роду им стать, и ничего
тут не поделаешь. Тебе никто не рассказывал о принце Гареде?
– Нет. А кто он такой?
– Только ему удалось выжить во время резни, устроенной
найсанскими головорезами, которые убили короля Горека и его семью. Он спасся,
бросившись в море.
– Сколько ему было лет?
– Шесть. Очень смелый мальчик. Все решили, что он
утонул в морской пучине. Мы с твоим дедушкой всячески поддерживали это мнение и
в течение тринадцати столетий прятали потомков принца Гареда. Из поколения в
поколение они жили в тихой глуши с одной-единственной целью: посадить на трон
тебя… а теперь ты утверждаешь, что не хочешь быть королем.
– Все равно я никого из них не знаю, – угрюмо
пробормотал Гарион, понимая, что говорить этого не стоит, но ничего не мог с
собой поделать.
– А тебе было бы легче, если бы ты их знал? Этот вопрос
озадачил Гариона.
– Впрочем, может и легче. – Она отложила свою
работу в сторону и встала. – Пойдем, – сказала Полгара и подвела его
к высокому окну. Окно выходило на раскинувшийся далеко внизу город. В одном
месте, где балкон примыкал к треснувшему водостоку, вода, скопившаяся за осень
и зиму, замерзла и сверкающее ледяное покрывало раскинулось по балкону.
Тетя Пол открыла задвижку и распахнула створки окна. От
ворвавшегося холодного ветра затрепетало пламя свечей.
– Смотри на лед, – сказала она, указывая на
сверкающую черноту. – Смотри внимательно.
Он взглянул туда и снова ощутил, как неведомая сила
проникает в его сознание.
Что-то мелькнуло на поверхности льда… бесформенное, но
приобретающее очертания и становящееся все более отчетливым. Перед ним стояла
женщина с бледным лицом… очень красивая… улыбающаяся. Она выглядела совсем
молодо, и её глаза были устремлены на Гариона.
– Мой ребенок, – шептали её губы, – мой
маленький Гарион.
Гарион затрясся и прошептал:
– Мама?!
– Как ты вырос! – продолжали безмолвно твердить её
губы. – Почти взрослый мужчина!
– И король, Илдера, – поведала призраку тетя Пол
на своем неслышном языке.
– Значит, это он избранник, – радостно произнесла
женщина. – Я так и знала. Я чувствовала это, когда носила его под сердцем.
Рядом с первой тенью возникла вторая: высокий молодой
человек с темными волосами и удивительно знакомым лицом. Гарион не мог не
узнать в нем себя.
– Здравствуй, Белгарион, сын мой! – обратился к
нему второй образ.
– Отец… – ответил Гарион, не зная, как быть
– Благословляем тебя, Гарион, – произнес второй
призрак, и обе тени начали растворяться.
– Я отомстил за вас, отец! – успел прокричать
Гарион. Ему почему-то показалось это важным. Впрочем, отец мог его и не
слышать.
Тетя Пол стояла, прислонившись к оконной раме, с выражением
крайнего утомления на лице.
– Тебе плохо? – с беспокойством спросил её Гарион.
– Такие вещи не проходят бесследно, дорогой, –
ответила она, устало проводя рукой по лицу.
Но вот в глубине темнеющего льда мелькнуло что-то, и
возникла знакомая тень голубой волчицы, которая вместе с Белгаратом напала на
элдрака Грула в горах Алголанда. Волчица села на задние лапы и какое-то время
смотрела на них, потом обернулась снежно-белой совой и, наконец, женщиной с
рыжевато-коричневыми волосами и золотистыми глазами. Её лицо удивительно
походило на лицо тети Пол, и Гарион невольно обернулся, сравнивая их.
– Ты оставила его открытым, Полгара, – заметила
золотоглазая женщина. Её голос был мягким и теплым, как летний вечер.
– Да, мама, – ответила тетя Пол. – Сейчас
закрою.
– Я только рада этому, Полгара, – сказала дочери
женщина-волчица. – Мне представилась возможность встретиться с ним еще
раз. – Она посмотрела в глаза Гариона и заметила:
– Два-три штриха. Что-то в разрезе глаз и в уголках
губ. Он знает?
– Не все, мама.
– Может, оно и к лучшему, – заключила Полидра.
Из черной глубины возникла новая фигура: еще одна женщина с
волосами, как солнечный свет, и лицом, еще более похожим на лицо тети, которая
сказала:
– Полгара, моя дорогая сестра.
– Белдаран, – ответила тетя Пол голосом,
преисполненным нежной любви.
– И Белгарион, – продолжала прапрародительница
Гариона, – цветок моей любви и Райве.
– Наши благословения также, Белгарион, – пожелала
Полидра. – А теперь прощайте, но помните, что мы вас любим. – В
следующее мгновение их не стало.
– Ну что, полегчало? – спросила тетя Пол. её голос
дрожал, а в глазах стояли слезы.
Гарион, слишком взволнованный увиденным и услышанным, только
кивнул головой.
– Я рада, что мои труды не пропали даром. Пожалуйста,
закрой окно, дорогой, а то мы все замерзнем.
