– Мы же очень спешим, ведь так? – продолжал Силк с
невинным видом. – А Бэйрек становится таким занудой, когда дело касается
денег.
– Избавь меня от этих объяснений, – сказал
Белгарат, поворачиваясь к Гариону. – Ну, ты кончил или нет?
– Что скажешь? – спросил Гарион, протягивая тому
письмо.
Старик быстро пробежал его глазами и ответил:
– Сойдет. Только подпиши, и положим куда-нибудь, где
его завтра утром найдут.
– Лучше к вечеру, – предложил Силк. – Когда
Полгара узнает, что мы сбежали, я хотел бы находиться от неё подальше.
Гарион поставил свою подпись, сложил письмо и написал: «Для
леди Полгары».
– Оставим его на троне, – сказал Белгарат. –
Так, надеваем эту одежду и идем за мечом.
– Не чересчур ли меч громоздкий? – спросил Силк
после того, как Гарион с Белгаратом переоделись.
– Ножны отыщутся в одной из прихожих, – ответил
Белгарат, осторожно открывая дверь и заглядывая в погруженный в тишину
зал. – Гарион понесет его на спине.
– Он будет светиться.
– Мы чем-нибудь прикроем Око. Пошли.
Они выскользнули в слабо освещенный коридор и в ночной
тишине, крадучись, направились в тронный зал. Раз, правда, навстречу им попался
заспанный слуга, бредущий на кухню, и пришлось нырнуть в оказавшуюся рядом
спасительную нишу.
– Он заперт? – шепотом спросил Силк, когда они
подошли к двери зала райвенского короля.
Гарион взялся за большую ручку и повернул её, испуганно
вздрогнув, когда в ночной тишине громко щелкнул замок, потом толкнул дверь, и
она со скрипом отворилась.
– Надо будет её смазать, – пробормотал Силк.
Око заалело, когда они вошли в зал.
– Оно узнало тебя, – сказал Силк Гариону.
Когда Гарион брал меч, камень вспыхнул еще сильнее, осветив
зал райвенского короля темно-голубым сиянием. Гарион нервно оглянулся, как бы
кто не прошел мимо и не заметил это свечение.
– Прекрати это, – попросил он камень. К его
удивлению, пламя Ока перешло в слабое пульсирование, а триумфальная песнь
сменилась приглушенным шумом.
Белгарат испытующе посмотрел на внука, но ничего не сказал.
Он провел их в прихожую и из шкафа, стоявшего у стены, вынул длинные простые
ножны с сильно потертым ремнем. Старик перекинул его через правое плечо
Гариона. В шкафу также лежал небольшой чехол.
– На, – сказал Белгарат.
Гарион накрыл большой меч чехлом, затем взял его за лезвие и
осторожно опустил в ножны. Было неудобно, но ни Силк, ни Белгарат не вызвались
помочь, так как все прекрасно понимали, что этого делать нельзя. Меч вошел в
ножны, а поскольку он был почти невесом, то не причинял неудобств. Лишь эфес,
торчавший за спиной, слегка касался головы.
– Он не предназначен для длительных путешествий, –
сказал Белгарат. – Пришлось брать то, что есть под руками.
И снова они двинулись по темным коридорам спящего дворца,
пока не вышли через боковую дверь во двор. Силк скользнул в сторону и
растворился в темноте, как кошка, а Белгарат с Гарионом остались ждать. На
высоте двадцати футов над ними открылось окно, и слабый голос произнес:
– Миссия?
– Да, – ответил Гарион, не раздумывая. – Все
будет хорошо. Отправляйся спать.
– Белгарион, – произнес мальчик со странным
чувством удовлетворения и добавил:
– До свидания, – после чего исчез.
– Остается надеяться, что он не побежит к
Полгаре, – пробормотал Белгарат.
– Я думаю, ему можно доверять, дедушка. Он знал, что мы
уходим, и захотел попрощаться.
– Ты не мог бы объяснить, откуда тебе это известно?
– Понятия не имею. – Гарион пожал плечами. –
Просто знаю, и все.
Через минуту раздался свист Силка, и Белгарат с Гарионом
последовали за ним по тихим улицам города.
Наступила ранняя весна, и ночи были прохладные, но не
холодные. Аромат цветов, приносимый ветром с горных лугов Райве, смешивался с
торфяным дымом и соленым воздухом моря. Сверкали яркие звезды; молодая луна,
повисшая над горизонтом, высеребрила дорожку через море Ветров. Гарион
чувствовал возбуждение, которое всегда его охватывало, когда он отправлялся
куда-то ночью. Он слишком долго находился в тесном и душном помещении, и теперь
каждый шаг, уводивший подальше от скуки и однообразия аудиенций и церемоний,
наполнял радостью сердце.
– Хорошо вновь пускаться в путь, – негромко
проговорил Белгарат, словно читая его мысли.
– Так всегда? – тоже тихо спросил Гарион. – Я
имею в виду, что после стольких лет такой жизни ты все-таки это чувствуешь?
– Всегда, – ответил Белгарат. – А почему,
по-твоему, мне нравится жизнь бродяги?
Они миновали тихие и темные улицы и через городские ворота
вышли к причалу, выступавшему далеко в море, которое было расцвечено лунными
пятнами.
Капитан Грелдик спал, когда они подошли к его кораблю.
Привыкший к скитаниям моряк пережидал зиму в тихой и безопасной гавани Райве. Его
корабль был вытащен на берег, дно очищено, а швы проконопачены. Грот-мачту,
которая угрожающе потрескивала во время перехода из Сендарии, заново укрепили и
оснастили крепкими парусами. Когда работы на корабле закончились, Грелдик с
командой предались пьяному разгулу. Последствия трехмесячного загула были видны
на его лице, когда Гариону с товарищами удалось разбудить его. С затуманенным
взором, мешками под глазами и спутанной бородой, он, пахнув на Белгарата винным
перегаром и сообразив, что им необходимо срочно покинуть остров, недовольно
пробурчал:
– Может быть, завтра… или лучше послезавтра. Через день
будет отличная погода.
Белгарат принялся более настойчиво объяснять, что плыть надо
немедленно.
– Мои люди не в состоянии поднять даже весло, –
упорствовал Грелдик. – Они заблюют всю палубу, и потом её и за неделю не
отчистишь.
Белгарату пришлось перейти на самые жесткие выражения, и в
конце концов капитан сполз со своей измятой койки и, пошатываясь, побрел в
сторону кубрика, подолгу останавливаясь и хватаясь за поручни, чтобы облегчить
желудок; потом с большим трудом спустился в носовую часть, где с помощью пинков
и проклятий привел в чувство команду.
