– Порядочно, – ответил Белгарат. – Помнится,
я тоже задал ей такой же вопрос. Она ответила вопросом на вопрос. Была у неё
такая вредная привычка. Она спросила: «Что время для волка?» Я прикинул в уме,
и вышло, что она пробыла со мной больше тысячи лет. Я удивился, а она отнеслась
к этому равнодушно. «Волки живут столько, сколько захотят» – вот был её ответ.
Затем в один прекрасный день мне потребовалось в кого то преобразиться, я уже
не помню, в кого именно. Она застала меня за этим занятием, и я лишился покоя.
«Так вот как ты это делаешь», – только и сказала она и быстро превратилась
в полярную сову. Кажется, такая трансформация очень ей понравилась, поскольку
здорово напугала меня, так как отныне я не мог знать, в кого она превратится за
моей спиной. Это была, однако, самая красивая сова из тех, что мне доводилось
видеть. Через несколько лет она улетела. К своему удивлению, я обнаружил, что
мне её не хватает. Мы были вместе очень долгое время. – Он замолчал и
снова отвел глаза в сторону.
– Ты никогда не видел её снова?
– Довелось встретиться… хотя поначалу я не догадывался
об этом. Я выполнял какое-то поручение Повелителя где-то на севере долины и
наткнулся на небольшой аккуратный домик в роще у реки. В нем жила женщина по
имени Полидра… женщина с золотистыми волосами и сияющими глазами. Мы
познакомились и потом поженились. Она стала матерью Полгары… и Белдаран.
– Ты говорил о том, что снова встретил свою
волчицу, – напомнил ему Гарион.
– Ты плохо слушаешь, Гарион, – ответил старик, строго
глядя на правнука. В его глазах мелькнула глубокая и затаенная обида – обида
настолько большая, что Гарион понял, что это чувство будет жить в душе старика
до тех пор, пока он жив.
– Ты хочешь сказать…
– Я сам не сразу это осознал. Полидра была очень терпеливой
и настроена решительно. Когда она поняла, что я не приму её как волчицу, она
просто изменила свой облик и так-таки добилась своего. – Он вздохнул.
– Мать тети Пол была волчицей? – очень удивившись,
спросил Гарион.
– Нет, Гарион, она была женщиной… очень красивой
женщиной. Перемена облика абсолютна.
– Но… она начинала волчицей.
– Ну и что?
– Да, но… – Предположение никак не укладывалось в
голове Гариона.
– Не давай волю своим заблуждениям, – сказал ему
Белгарат.
Поборов в себе первое непривычное чувство (а оно вначале
показалось ему чудовищным), он наконец проговорил:
– Извини, но это неестественно, что ни говори.
– Гарион, – напомнил ему старик, морщась, –
чтобы мы ни делали, все неестественно. Перемещать камни силой воли, если
вдуматься, самая неестественная вещь на свете.
– То другое дело, – возразил Гарион. –
Дедушка, ты женился на волчице… и у неё появились дети. Как тебе удалось
сделать это?
Белгарат вздохнул, покачал головой и проговорил:
– Ты очень упрямый мальчик, Гарион. Ты ничему не веришь,
пока не увидишь собственными глазами. Давай отъедем вон за тот холм, и я покажу
тебе, как это делается.
– Не возражаете, если я присоединюсь? – спросил
Силк, разбираемый любопытством.
– Неплохая идея, – согласился Белгарат. –
Заодно подержишь лошадей, а то как бы не бросились врассыпную при виде волков.
Они свернули с караванной тропы и обогнули приземистый холм,
поросший вереском, над которым повисли свинцовые тучи.
– Это место подойдет, – решил Белгарат, натягивая
поводья и спускаясь в ложбину, где зеленела весенняя трава. – Весь фокус в
том, чтобы создать образ животного в голове, – объяснил он, – вплоть
до самой последней мелочи. Затем направляешь волю внутрь… на себя… и изменяешься,
вживаясь в этот образ.
Гарион нахмурился, ничего не понимая.
– Объяснять это очень долго, – сказал
Белгарат. – Вот… смотри… следи умом, а потом уже глазами.
Откуда ни возьмись в воображении Гариона возник образ
большого волка с серой мордой и серебристым кольцом вокруг шеи. Затем он ощутил
резкий толчок и услышал завывание. На миг изображение волка странным образом
смешалось с изображением самого Белгарата, словно тот и другой пытались занять
одно пространство. Но вот Белгарат исчез, и остался один лишь волк.
Силк присвистнул и только туже натянул поводья перепуганных
лошадей.
Белгарат тут же превратился снова в обыкновенного старика в
коричневой тунике и сером плаще с капюшоном.
– Понял? – спросил он Гариона.
– Думаю, что да, – неуверенно ответил Гарион.
– Попробуй сам. Я буду помогать.
Гарион начал мысленно создавать образ волка.
– Не забудь про когти, – подсказал
Белгарат. – Они не бросаются в глаза, но очень важны. Гарион представил
когти волка.
– Хвост слишком короткий. Гарион устранил этот
недостаток.
– Вот приблизительно то, что нужно. А теперь входи в
образ.
Гарион включил силу воли. – Превращаюсь? – сказал
он.
Его тело словно превратилось в текучую субстанцию, оно
расползлось, изменилось, приобретя образ волка, который он создал в уме. Когда
преобразование завершилось, он сел на задние лапы, тяжело дыша и чувствуя себя
довольно странно.
– Встань и дай поглядеть на тебя, – произнес
Белгарат.
Гарион поднялся на все четыре лапы, помахивая хвостом.
– Задние ноги получились слишком длинные, –
критически заметил Белгарат.
Гарион хотел было ответить, что он занимается этим впервые,
но услыхал только собственное завывание и лай.
– Прекрати, – рассердился Белгарат. – Ты
похож на щенка. Превращайся быстро обратно. И эта операция прошла гладко.
– Куда девается одежда? – озадаченно спросил Силк.
– Она с нами, – ответил Белгарат, – но
одновременно её нет. Пожалуй, это не объяснишь. Белдин как-то раз пытался точно
определить, что происходит с одеждой, и, кажется, ему удалось найти ответ, но я
ничего не понял из его объяснений. Белдин намного умнее меня, и его объяснения
чересчур мудрены. Короче говоря, при возвращении в первоначальную форму на нас
та одежда, которая была раньше.
– Даже меч Гариона? – спросил Силк. – И Око?
Старик молча кивнул головой.
– Это не опасно… вот так переходить из одного обличья в
другое?