– Может быть, все дело в том, что он тебя оскорбил? Как
ты считаешь? Вполне возможно, что оскорбить тебя в такой ответственный момент
было у него написано на роду. В Пророчестве ничего не говорится об изменениях.
Ты считаешь, что он может помочь тебе в следующий раз? Если хочешь, я могу
устроить так, чтобы он опять был пьян.
– В следующий раз?
– Ну да. Ты думаешь, что, выступив перед небольшой
кучкой людей, ты поставила на этом точку? Нет, в самом деле, Се'Недра, тебе еще
предстоит научиться обращать внимание на то, что происходит вокруг тебя. Тебе
не реже одного раза в день придется выступать перед большими массами народа в
течение многих и многих месяцев.
Принцесса в ужасе прошептала:
– Я не выдержу!
– Ничего, выдержишь, Се'Недра. Твой голос услышит вся
земля, и твои слова будут подобны огню в сухой траве, и тогда поднимутся войска
Запада и устремятся за твоим пламенеющим знаменем. Прошли столетия, и не было
отмечено ни одного случая, чтобы Мрин ошибся. Ни одного. Самое важное теперь
для тебя – хорошенько отдохнуть и питаться регулярно. Я сама буду для тебя
готовить. – Она взглянула на хрупкую фигуру принцессы. – Жаль, что ты
не такая крепкая, но ничего не поделаешь – будем иметь дело с тем, что есть.
Сходи за своими вещами, Се'Недра. С этих пор ты будешь жить у меня. А уж я за
тобой сумею приглядеть.
В последующие недели им пришлось пробираться сквозь
арендийский лес, и весть о их приближении распространилась во всей Астурии.
Се'Недра смутно догадывалась, что Полгара тщательно выбирала слушателей, перед
которыми ей приходилось выступать Бедный Леллдорин почти не вылезал из седла,
вместе со своими друзьями находясь впереди двигавшейся армии и собирая для неё
аудиторию.
Се'Недра, смирившись с отведенной ей ролью, решила, что со
временем ей будет легче. Как жестоко она ошиблась. Страх по прежнему охватывал
её перед каждым выступлением, и не раз она чувствовала себя плохо. И хотя Полгара
уверяла, что с каждым разом у неё получается лучше, Се'Недра жаловалась на то,
с каким трудом они ей достаются. Она прямо таяла на глазах от истощения
физических и моральных сил. Подобно многим девушкам её возраста Се'Недра могла
часами болтать ни о чем, но говорить перед толпой мужчин – совсем иное дело.
Здесь было необходимо громадное самообладание, требовавшее огромного расхода
эмоциональной энергии.
Перед каждым таким выступлением Полгара помогала, чем могла.
– Говори нормальным голосом, – советовала она
Се'Недре. – Ты выматываешься, переходя на крик. Не бойся, тебя все
услышат. – Помимо этих редких советов принцессе некому было помочь, и
напряжение все усиливалось и усиливалось. Она ехала впереди своей
разрастающейся армии почти в состоянии транса.
Ее друзья с беспокойством наблюдали, как принцесса тает.
– Я не уверен, что она долго выдержит это
напряжение, – как-то раз признался король Фулрах королю Родару, когда они
ехали следом за поникшей принцессой к руинам Во Вейкуна, где ей предстояло
выступить с очередной речью. – Мне кажется, мы иногда забываем, какая она
маленькая и хрупкая.
– Может, поговорим с Полгарой? – предложил король
Родар. – По-моему, ребенку надо недельку отдохнуть
Се'Недра, однако, понимала, что отдохнуть ей не суждено.
Сначала весть о её приближении распространялась медленно, потом уже опережала
их отряд, и ничего другого не оставалось, как втягиваться в этот изматывающий
ритм.
Перед такой громадной толпой, которая собралась в Во
Вейкуне, ей еще не доводилось говорить. Этим воинам, готовым поверить каждому
её слову, требовалась одна-единственная искра, которая могла бы зажечь их. И
снова, преодолевая необъяснимую панику, райвенская королева собрала все силы и
поднялась, чтобы привлечь на свою сторону новых добровольцев.
Когда все было закончено и молодые дворяне встали в ряды её
армии, Се'Недра уединилась на несколько минут, чтобы успокоиться и прийти в
себя. Это стало для неё своеобразным ритуалом. Иногда она чувствовала себя
выжатой как лимон после таких выступлений, иногда плакала. Порой просто
бездумно бродила среди деревьев. По приказу Полгары Дерник неотлучно следовал
за ней, и в компании этого сильного и практичного мужчины Се'Недра, как это ни
покажется странным, находила утешение.
Они далеко отошли от руин города. Ярко светило полуденное
солнце, и на деревьях весело распевали птицы. Се'Недра задумчиво брела, не
разбирая дороги, и тишина леса восстанавливала её душевное спокойствие…
– …годится для господ, Деттон, – донесся из
глубины леса голос, – но какое имеет к нам отношение?
– Может, ты и прав, Леммер, – со вздохом сожаления
ответил второй голос. – Но так заманчиво… как ты думаешь?
– Единственное, что манит крепостного, – вид
еды, – горько проговорил первый голос. – Девчонка может говорить,
сколько ей заблагорассудится, о долге и чести, но мой первый долг касается
моего живота… – Неожиданно он замолчал, потом спросил:
– Послушай, эти листья можно есть?
– Наверное, ядовитые, Леммер, – ответил Деттон.
– Но ты уверен? Страшно не хочется упускать что-то
съедобное, если есть хотя бы малейший шанс, что от этого не умрешь.
Се'Недра с ужасом слушала, как переговариваются двое
крепостных. Неужели можно дойти до такого состояния? Повинуясь неожиданному
импульсу, она направилась туда, откуда доносились голоса, и Дерник, как всегда,
последовал за ней.
По лицам крепостных, средних лет, в лохмотьях, нетрудно было
догадаться, что жизнь их не баловала. Тот, кто выглядел совершенно исхудалым,
рассматривал какое-то растение, а второй, заметив приближающуюся Се'Недру, в
испуге проговорил:
– Леммер… Это она… та, которая говорила сегодня. Леммер
выпрямился, его изможденное лицо побледнело под пятнами грязи.
– Ваше величество, – произнес он, неуклюже пытаясь
поклониться. – Мы только возвращаемся в наши деревни. Мы не знали, что эта
часть леса принадлежит вам. Мы ничего не брали. – Он протянул пустые руки,
как бы подтверждая справедливость своих слов.
– Когда ты ел в последний раз?
– Сегодня утром подкрепился травой, ваша
милость, – ответил Леммер, – а вчера удалось раздобыть две репы.
Попались, правда, червивые, а так ничего.
– Кто вас довел до такой жизни? – спросила она,
стараясь не расплакаться.
Вопрос принцессы привел Леммера в замешательство, и,
подумав, он ответил:
