– Меня зовут Михаил Юрьевич, – сообщил Малашкин, который совершенно спокойно пил чай, невзирая на Капины старания.
– Замечательное имя! – одобрила Лиза.
– По делу? – недоверчиво переспросила Капа. – Какая жалость! А я уже подумала…
– И совершенно зря! – оборвала ее Лиза, не дав тетке поделиться результатами своих раздумий, – Михаил Юрьевич, хотите печенья? Правда, оно покупное – насчет моих кулинарных способностей Капа явно погорячилась.
– Спасибо, – вежливо сказал Малашкин и отставил чашку. – Спасибо, я напился.
– Следователь? – завопила Капа. – Из полиции? Так это с вами мы говорили по телефону?
– Да, Капитолина Васильевна, это я, – Малашкин поклонился.
– Кто это – Капитолина Васильевна? – удивилась Капа и даже оглянулась по сторонам.
– Зовите ее Капа, ее все так зовут, – вздохнула Лиза.
– Капитолина Васильевна… Капа была так любезна, что сообщила мне, когда вы приходите с работы и где ставите машину, – Малашкин блеснул глазами из-под очков.
– Капа, я же просила никому ничего не говорить! Так она и дверь кому попало откроет…
– Ох, простите… – Капа почувствовала себя виноватой и бочком выбралась из кухни, прижимая к груди заветный альбом.
– У нас есть пятнадцать минут! – объявила Лиза. – Так как потом она забудет обиды и явится снова со своим альбомом! Поэтому задавайте свои вопросы!
– Так… тогда расскажите мне, пожалуйста, как вы нашли труп вашего… приятеля.
Лиза решила не тратить время и быстро рассказала все, что случилось в пятницу.
– Вы меня извините, я хочу кое-что уточнить… – теперь в голосе Малашкина слышалось явное смущение, – как он лежал? Видели ли вы внешние повреждения?
– Н-нет… – Лиза вскинула на него удивленные глаза, – но разве врач…
– Какие-нибудь переломы, раны на теле… – перебил он ее.
– Да откуда я знаю! – раздраженно сказала она. – Он был мертв, потому что холодный и очень бледный. А раны… нет, ран не было и крови тоже… хотя… вот я вспомнила… были две крошечные ссадины на шее, вот тут…
– Не показывай на себе, Лизочек, это очень плохая примета! – Капа стояла в дверях и выглядела необычайно серьезной.
И почти нормальной, даже румяна исчезли, и розовый бантик в волосах тоже куда-то делся.
– Послушайте! – Лиза сделала над собой усилие и говорила почти спокойно: – Это вы должны мне сказать, отчего он умер. Есть же у вас там врач…
Она не смогла произнести слово «вскрытие».
– И вы сообщили его… его родственникам? – наступала Лиза на следователя. – Все-таки человек умер, нужно похоронить… Раз это несчастный случай, то что может быть неясно? Там, в отделении, мне сказали, что дело закроют…
– Дело нельзя закрыть, потому что… – Малашкин вздохнул, – потому что трупа нету!
– Как – нету? – Лиза попятилась и села на удачно подставленный Капой стул.
– Информация конфиденциальная, но раз уж мы с вами так приятно беседуем, – Малашкин покосился на пустую чашку с петухом, и Лизе на мгновение стало стыдно – человек ее от бандитов спас, а она даже чаю нормального не заварила!
– Что у вас там творится? – спросила она, выслушав историю о том, что тело Никиты исчезло.
И тут же закрыла рот рукой, вздрогнув от совершенно дикого предположения.
– То есть вы хотите сказать, что он… что он – живой? Что я не смогла этого определить и вместо «Скорой» вызвала к нему этих придурков из полиции?
– Успокойся, Лизочек! – Капа дернула ее за руку и показала глазами, чтобы была повежливее, этот следователь может обидеться. Лиза мимоходом удивилась, с чего это на Капу напало вдруг такое здравомыслие.
– Я излагаю вам факты, – кротко заметил Малашкин, – невероятно, но факт исчезновения имеет место.
– А что такого? – заговорила Капа. – Заснул человек летаргическим сном, потом очнулся и пошел домой. У человека стресс, он и не подумал, что нужно как-то заявить о себе, он сразу к близким отправился…
– Ну уж, Капа, ты придумаешь… – фыркнула Лиза и поняла по глазам Малашкина, что он, пожалуй, с Капой не то чтобы согласен, но допускает такой поворот дела с ничтожной долей вероятности.
– Да вы с ума сошли! – заговорила она. – Такого быть не может! Да вот я сейчас…
Она рылась в сумочке, ища мобильник, нашла наконец, схватила его и дрожащими руками нажимала кнопки.
– Не отвечает… – сказала она, – он не отвечает…
– Правильно, – невозмутимо согласился Малашкин, – мобильник потерпевшего Орлана Н.Г. выключен и находится в камере вещдоков. Вы по домашнему попробуйте!
Глядя в его тусклые глаза под очками в старомодной оправе, Лиза поняла, что он нарочно завел весь этот разговор и нарочно подвел ее к мысли позвонить. Нужен ему был зачем-то этот звонок. Она набрала номер, не думая, что скажет сейчас Никитиной жене.
В трубке раздались длинные гудки, затем писк, а потом она услышала голос Никиты:
– Добрый день! Нас с женой некоторое время не будет дома, если вы хотите что-нибудь передать, то говорите после сигнала. Но если это не срочно, то просим не беспокоить по ерунде! Пока!
В трубке давно уже пикало, а Лиза стояла, сжимая трубку одеревеневшими руками.
– Присядьте, – Малашкин осторожно вытащил у нее из рук трубку, положил на стол.
– Это его голос… – прошептала Лиза.
– Ну да, это автоответчик. Очевидно, текст был записан уже давно, с тех пор не менялся…
– Вы не понимаете…
Лиза замолчала. Эти слова… Никита никогда не говорил с ней о жене, но когда проскальзывало что-то, голос его звучал мрачно, и Лиза верила, что живут они плохо. Это не значит, что он готов был развестись, да она этого и не хотела.
Но сейчас… голос его звучал совсем по-другому. «Мы с женой»… «Просим не беспокоить»… Что подумает человек, услышав такое по телефону? Уехали супруги отдохнуть, хотят побыть вдвоем. Помирились, стало быть…
Она прекрасно помнит, что не было раньше такой записи на автоответчике. Ей ли не знать! Потому что Никита вечно забывал поставить мобильник на зарядку, и она звонила домой, где автоответчик разговаривал равнодушным женским голосом. Но она ни за что не расскажет такое этому противному следователю, он подумает, что она ревнует.
– Если у вас ко мне все… – начала она.
– Да-да, – Малашкин заторопился, – извините за поздний визит. Всего доброго, берегите себя!
Лиза заперла за ним дверь и ушла к себе, игнорируя обеспокоенный взгляд Капы.
– Ну, вы выяснили что-нибудь насчет прежних владельцев этого дома? – спросил Малахольный своим сухим, как промокашка, голосом.
