* * *
Опоздав на десять минут, я припарковалась на стоянке рядом с институтом и тут же увидела Екатерину Андреевну, спешащую мне навстречу. Лицо ее выражало нетерпение и досаду. Поравнявшись с машиной, доверительница сердито заговорила:
– Ну что же ты задерживаешься, Агата! Нам каждая минута дорога! Пропуск удалось выбить всего лишь на час, поэтому быстренько запирай машину и побежали в отдел кадров. Там как раз все на местах, есть возможность переговорить с коллегами Ольги.
Следуя за торопливо пробирающейся по парковке Меллиной, я бормотала:
– Как это – пропуск на час? Почему так мало? Я же не успею осмотреть все, что нужно…
– Да мне вообще никто не хотел давать пропуск! – обиженно поджала губы клиентка. – Пришлось слезно умолять знакомую в бюро пропусков, она на свой страх и риск выписала тебе пропуск, но больше чем на час не отважилась.
– Как у вас тут строго! – удивилась я.
Екатерина Андреевна от возмущения даже остановилась как вкопанная и окинула меня гневным взглядом.
– Агата, ты понимаешь, куда мы идем? – тихим голосом спросила она. – Это одна из самых закрытых лабораторий нашей страны, и за то, что ты туда попадешь, меня могут не просто уволить с работы, а посадить за разглашение государственной тайны. Меня и добрую женщину, которая выписала пропуск. Пошевеливайся, умоляю!
Больше я ни о чем не спрашивала, а рысцой трусила за изящной спиной Екатерины Андреевны. Бабушкина подруга имела спортивную фигуру, которой позавидовала бы любая юная девушка, светлые волосы, забранные в пучок, и миловидное лицо с приветливой улыбкой, которая сейчас покинула ее лицо, сделав его сосредоточенным и суровым.
На проходной Меллина не только предъявила охраннику пропуск, но и приложила к детектору руку, после чего сканер, установленный на уровне лица человека среднего роста, отсканировал сетчатку ее глаза. И только тогда начальница экспериментальной лаборатории смогла попасть в здание института. То же самое проделали и со мной, вот только я так и не поняла, с чем приборам следовало сравнивать отпечатки пальцев и рисунок глазной сетчатки, ведь у них не было моих данных. Или все-таки были? Если отец говорил правду и я действительно была подопытным кроликом, то в стенах института, вне всякого сомнения, хранились мои физиологические параметры. Хотя, может, мои антропометрические показатели собирались просто-напросто приобщить к базе данных посетителей института, если, конечно, таковая имелась.
Миновав проходную, мы торопливо пробежали по вытертым плитам мраморного пола до центра коридора и едва успели запрыгнуть в просторную кабину лифта, где уже толпились с десяток человек. Дверцы за нами медленно закрылись, и перегруженная кабина, задрожав, медленно поползла вверх. Лифт останавливался на каждом этаже, выпуская по одному-два человека, и до последнего этажа мы с Екатериной Андреевной добрались вдвоем.
– Мне на секунду нужно заглянуть в лабораторию, подожди в коридоре, – распорядилась Меллина и скрылась за раздвижными дверями.
Потоптавшись на месте минут пять, я неторопливо двинулась по коридору, на ходу проверяя, все ли двери заперты. Оказавшись в институте экспериментальной биофизики, я не собиралась упускать блестящую возможность осмотреть секретный объект, на который при других обстоятельствах и попасть не мечтала. Третья по счету дверь оказалась открыта. Толкнув ее, я очутилась в залитом электрическим светом зале, заставленном различной аппаратурой. Стеклянная стена отгораживала помещение от белой комнаты с железной койкой и письменным столом, за которым сидела женщина в спортивном костюме и что-то быстро писала. Высокая стопка исписанных листов занимала левый край стола, справа лежала чистая бумага, куда постоянно тянулась рука женщины за новым листком. Меня она не заметила – должно быть, стекло было прозрачным только с этой стороны. Оторвавшись от созерцания пишущей, я огляделась вокруг, увидела у стены чей-то рабочий стол, заваленный папками, и поспешно направилась к нему, но меня остановил недовольный мужской голос.
– Ну наконец-то! – едко проговорили за моей спиной. – Вы новенькая, что ли?
Обернувшись, я увидела лысого мужчину в очках и белом халате, сжимавшего в руках длинные распечатки с какими-то диаграммами.
– Лаборантки у Меллиной не слишком расторопны, – усмехнулся он. – Результаты по Лужиной были готовы еще полчаса назад, где вы ходите – я не понимаю!
Всучив мне метровые простыни, исписанные кривыми осциллографа, он важно удалился в соседнее помещение, и я могла видеть, как сотрудник лаборатории склонился над работающей в поте лица женщиной и стал внимательно вчитываться в ее записи. Затем надел ей на голову стальной обруч, от которого тянулись к стене разноцветные проводки, и, вернувшись в зал с приборами, уселся перед экраном, на котором тут же замелькали цифры и знаки.
– Агата! – донеслось из коридора, и я со всех ног устремилась на зов.
Екатерина Андреевна Меллина шла мне навстречу по коридору, и лицо ее не выражало ничего хорошего. Упреждая удар соперника, я торопливо заговорила, протягивая диаграммы:
– Честное слово, я всего лишь стояла у лифта, а лысый дядечка в очках поманил меня из своего кабинета. Я подумала, что ему нужна моя помощь, а он, оказывается, принял меня за лаборантку и попросил передать вам эти бумаги. Сказал, что это результаты по Лужиной.
И, решив до конца прикидываться дурочкой, я доверчиво взглянула на подзащитную и наивно осведомилась:
– Лужина – это женщина за стеклом, да?
– Ты задаешь слишком много вопросов, – недовольно поморщилась клиентка, забирая распечатки у меня из рук. – Нужно поторапливаться, у нас осталось на все про все сорок минут.
Передав бумаги стоящей в дверях лаборатории девушке, Екатерина Андреевна подхватила меня под руку и увлекла за собой в сторону лифта. Спустившись на три этажа ниже, мы оказались перед стеклянным «аквариумом», на котором красовалась табличка: «Отдел кадров». В центре помещения возвышался длинный стол, аккуратно расставленные вокруг него стулья были задвинуты под столешницу. Остальное пространство рабочего «аквариума» было поделено на три клетушки. В двух сидели сотрудницы отдела кадров, третий закуток – побольше и посветлее – пустовал. Заведующая экспериментальной лабораторией решительно распахнула стеклянную дверь и с порога объявила:
– Наталья, Светлана Ивановна, прошу вас пройти в переговорную.
Женщины неохотно поднялись со своих мест и, покинув кельи, двинулись к общему столу. Они устроились на соседних стульях, держась одной командой, напротив уселась Екатерина Андреевна и, кивнув мне на стул рядом с собой, заговорила:
– Вот, девушки, как и обещала, я привела к вам своего адвоката. Зовут ее Агата Львовна, и очень вас прошу, уделите нам пару минут!
– Добрый день, я сразу перейду к делу, – выкладывая из сумки на стол смартфон, ручку и блокнот, заговорила я. – Убийство вашей начальницы произошло в понедельник вечером. Кто-нибудь помнит, может, в этот день случилось что-то из ряда вон выходящее?
