– Но чья она?
– Да мало ли, что тут люди не бывают, что ли? Тот же
Павел мог обронить, или мальчишки…
– Знаешь, Ваня, мне эти мальчишки вообще не нравятся.
– Чем это? Неплохие ребята. И работают справно.
– Ваня, зачем ты забор ставишь, если собираешься
уезжать?
– Я, Матюша, всю жизнь мечтал домик под Москвой иметь,
с садом… И отказываться от него не собираюсь. А забор всегда нужен.
– Ты, Ваня, с ума сошел… Давай-ка поглядим, нет ли тут
еще каких-нибудь следов… хотя, по-моему, и этого достаточно. Давай-ка, Ваня,
ноги уносить.
– Прямо сейчас, что ли? – усмехнулся Горлач.
– Да, Ваня! А что, если расческу эту сыскарь
какой-нибудь обронил?
– Сыскарь обронил? – засмеялся Горлач. – Ну,
милый, сыскарь, который такие следы оставляет, нам с тобой не страшен. Давай-ка
лучше спать.
– Не могу я спать, страшно мне, – хриплым голосом
проговорил Полубояринов. – Неспроста это… Тут кто-то был!
– Ох, и нудный ты, Матвей. Кабы не твои руки золотые, в
жизни бы с тобой не связался. Ладно, давай-ка все осмотрим. Первым делом пойду
погляжу, на месте ли ключ.
– Иван, ты что, по-прежнему ключ за кирпичом держишь?
Да ты спятил! Его же любой найти может.
– Ну и что? Ну войдет кто-то в дом, так чего тут
красть? А насчет тайника, кроме нас с тобой, ни одна живая душа не знает.
Горлач вышел и через минуту вернулся.
– Все в порядке. Ключ на месте, лежит в точности так,
как я его оставил…
И тут Иван Борисович вдруг вспомнил, что потерял на днях
ключ от тайника. Его бросило в жар. Но он смолчал, понимая, что ему на это
скажет Полубояринов. Хотя ничего страшного в том, что он потерял спьяну ключ,
не было. Он же оставил связку в двери, кольцо ослабло, он запросто мог потерять
его где угодно…
– Ты о чем задумался, Ваня?
– Да так…
– А чего побледнел?
– Тебе показалось!
– Нет, Ваня, я тебя знаю, давай говори, в чем дело?
– Матвей, помнишь, мы с тобой напились и я еще на такси
вернулся?
– Ну?
– Ключ я потерял…
– Ключ? Какой?
– От тайника…
– Ваня!
– Что Ваня? Что Ваня? Я его потерял, но у меня же
запасной есть…
– Да не в этом дело!
– Ваня, глянь, это твоя расческа? – вдруг спросил
Полубояринов.
– Расческа? Где?
– Сам понимаю, в чем дело, только кто мог знать про
тайник? Никто!
И тут он побледнел уже смертельно, и на лбу выступил пот.
– Что?
– Ничего, живот что-то прихватило…
Он вспомнил, что, узнав о побеге той сумасшедшей узбечки, он
сорвался с места и забыл закрыть панель за картиной. Обнаружил он это лишь по
возвращении. И еще он забыл тогда запереть окно кухни. Неужели Матвей прав, и
эти мальчишки… Нет, такого просто быть не может. Он вышел на крыльцо и вдохнул
свежий ночной воздух. Неужто всему конец? Но кругом было тихо, мирно… Нет,
просто у страха глаза велики, вот завтра утром явятся мальчишки, тогда и
поглядим, что к чему, а так можно со страху столько глупостей натворить…
– Ну что, Ваня? – вышел за ним Полубояринов.
– Да ничего, отпустило, видно, съел я что-то не то.
– Что делать будем?
– Спать ляжем, утро вечера мудренее.
– Будь по-твоему, Ваня, я что-то плохо соображаю. Но
если утром мальчишки не явятся…
– Что тогда?
– Сам знаешь! Кончаем все разом – и в бега!
– А если они, допустим, отравились и больные лежат?
– Ну, проверим…
– То-то же, страх, Матюша, плохой советчик. Все дело
загубить можно.
– Так оно ж все равно обреченное…
– Так-то оно так, а все же попользуемся еще, бог даст.
Сам знаешь, о каких бабках речь… Ну все, пошли спать.
– Попробуем.
Утром Петька и Игорь вскочили по звонку будильника в семь
часов, мигом оделись и спустились на кухню. Перед дорогой надо было поесть, а
то еще неизвестно, когда им это удастся.
– Круз, я сейчас яичницу с помидорами сделаю, –
сказал Петька, – а ты… Круз, что с тобой? – вскрикнул он, видя, что
Игорь, жутко побледнев, хлопает себя по карману рубашки.
– Петь… Я, кажется, потерял расческу! – проговорил
Игорь, едва ворочая языком.
– Ну и что? Подумаешь, расческа!
– Дело в том, что я… кажется… Нет, уже не кажется… Я ее
там потерял…
– У Горлача? – выдохнул Петька.
– Именно! Я сейчас отчетливо вспомнил, что выронил ее,
хотел поднять, но тут увидел эту… эту тюрьму и обо всем забыл. Она лежит на
самом видном месте…
– Это хреново, Круз, хреновее не бывает!
– Что же делать? Может, они ее не заметят, она
маленькая.
– Рассчитывать на это мы не можем! Боюсь, это меняет
все наши планы!
– Как?
– Так! Представь себе, они ее нашли… Что подумают?
– Ну, наверное, подумают на нас…
– То-то и оно! А если Горлач все сопоставит, то…
– Что все?
– Все, Крузик, все! Например, что он тогда сорвался с
места, оставил незакрытую панель, незакрытое окно, а потом спьяну потерял ключ
и не какой-нибудь, а именно от тайника…
– Что же делать?
– Отложить поездку! И идти заканчивать работу! Полагаю,
они тоже решили посмотреть, явимся мы или нет. Может, даже предъявят нам
расческу… и скорее всего скажут, что нашли ее в траве где-нибудь…
– Но мы же отопремся?
– Естественно! Надо найти еще какие-нибудь расчески,
чтобы у каждого в кармане было по расческе, хоть я сроду и не носил ее с собой.
Мне она без надобности, я же не красавчик! – не удержался Петька. –
Пока я яичницу делаю, ищи расчески!
Игорь, нещадно ругая себя, отправился на поиски, а Петька
занялся своей любимой яичницей. «Странно, – думал он, – ночью мне
казалось, я уже никогда ничего есть не буду, пока не освобожу этих несчастных,
а вот поди ж ты, аппетит вернулся…»
– Квитко, гляди, я целых три расчески нашел! –
объявил Игорь.
– Отлично!
– Петь, а как же быть с ментами? Может, позвоним сейчас
Ольге? Пусть они с Лаврей действуют, а?
– Нет, Круз, нельзя!
