Книга Хроники неправильного завтра, страница 14. Автор книги Лев Вершинин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хроники неправильного завтра»

Cтраница 14

Когда-то один наивный маленький мальчик, не будем называть имя, так вот, если этот мальчик хотел чего-то иметь, то бегал за солидными людьми по пятам и уговаривал выступить. Теперь я никуда ни за кем не бегаю; бегают за мной. Топтунов дал телекс — и эти дикие люди вообще озверели от восторга. Их Управление Культуры, или как это там называется, сразу сказало: «Да!», и предложило сто, нет — двести, нет — пятьсот солистов! Но во всем нужна мера, особенно в новинках. Я взял одного на пробу.

Скажите, вы бывали когда-нибудь в районе Семипалатинска? Чудный пейзажик, одни сплошные тюльпаны. На космодроме я был тоже один, в смысле

— один встречающий, зато приезжих — как в Одессе летом, но даже в Одессе летом нет столько людей с планеты Дархай. Видите? — вспомнил. Я стоял и собирался узнать своего артиста сразу, чтобы все было без нервотрепки, потому что люди искусства — очень тонкие люди, и чуть что начинаются срывы; вот помню, когда я еще работал с Ози, так девочка хотела, чтобы я делал то-се, и я — таки делал, и Ози хоть сейчас скажет, что Аркаша ей друг, хотя теперь она уже даже и не Аркашин уровень.

Но как, скажите, ради бога, я мог его узнать, если все они одинаково запакованы? Какие-то пятнистые балахоны, какие-то значки, почти без багажа, зато строем. Нет, вы представьте себе: по трапу — строем, с песней! — это было уже зрелище, и его никто, кроме меня не видел. И я узнал его, потому что у меня опыт, а еще потому что на нем не было ничего пятнистого, а все, как на буклете: белые шаровары с красной вышивкой и красное с белым пончо. Стюард шел за ним и помогал нести рюкзак. Извините, я сказал: «Рюкзак?» Не слушайте, я ошибся, это был слон, может, даже два! Мы втроем едва загрузили этот мешочек в мой флаер… Всю дорогу мальчик молчал, я подумал сначала, что он вообще не умеет разговаривать, но когда приземлились, он сделал-таки одолжение и сказал: «Лон Сарджо». Спасибо, я должен был догадываться, что это его так зовут.

В офисе перед ним положили контракт. Можете поверить, что половина моей жизни ушла на эти контракты, и половина моих болячек тоже от них, потому что очень трудно уговаривать дебютантов, какие это прекрасные условия. А этот подписал не глядя, и я пожалел, что не понизил сумму гонорара еще процентов на тридцать. У парнишки с собой была программа выступлений, на хорошей бумаге, с цветными иллюстрациями, и с первого взгляда я понял: это то, что нужно.

Он отдохнул и поел. Потом я предложил прогуляться по городу. Мы шли по улицам, и я думал: «Люди, люди, вы сегодня не смотрите на меня, и это ваше дело, но зря вы не смотрите на этого мальчика, потому что завтра это бесплатно уже не получится». Пусть я повторюсь, но я-таки очень сильно люблю свой город. Эти краски, эта суета с шумом — это все для меня, как вода для рыбы. Мы шли но Ришельевской. Я не знаю, кто такой этот Ришельевский, но, кажется, он кто-то когда-то был и был хорошо, потому что до сих пор такая улица названа его именем. Малыш просто очумел: я не мог оторвать его ни от одной витрины. Не подумайте, что он все хотел купить, нет, он просто смотрел, но как смотрел! — мы так смотреть уже не умеем. Потом он все-таки успокоился и впервые поглядел на меня.

— У вас большие пункты равенства.

Вы себе представить не можете, как он это сказал. Как будто там у него магазины еще лучше! Тут же он добавил:

— Но роскошь — это плохо! — и больше на витрины не оглядывался.

Мальчик был шустрый и совсем не жалел мои больные ноги, он почти что тянул меня за руку. Когда мы дошли до спуска, знаете, около музея Леандра Верлу, я встал, как статуя, и сказал:

— Нет, дитя мое, Аркаша дальше не пойдет.

И мы зашли в «Ротонду». Ой, что там начало твориться, когда богемка увидела Аркашу… Содом и Гоморра! Топтунов между ними — это ж, может быть, контракт, а контракт Топтунова — уже не какая-нибудь путевка в жизнь, а вагон-экстра.

Когда бармен отогнал их от меня, я сказал:

— Здравствуйте, дети. Аркаша хочет тишины и кофе.

Первый концерт — большое дело, и никакое сердце тут не помеха. Стало тихо, и две чашечки кофе. Лончик сидел, как скушав аршин, и пил кофе маленькими глотками. Да, я же забыл: пару слов о нем. Что вам сказать, мальчик-красавчик, совсем как этот, что стоит на бульваре. Девки не сводили с него глаз, прямо как когда-то с меня. Но тут оказалась выдержка, совсем не та, что была у Аркаши; он даже глазом не повел. То есть повел, но не по ним, а по стенам. Потом повернулся ко мне и спросил:

— А где же Вождь?

— Кто? — удивился я.

— Вождь один. Вождь, несущий благо.

— А-а, бармен! Тебе что-то принести, Лончик?

Какой это был взгляд! Меня хотели съесть. Но все же не съели, и Лон снова спросил:

— Почему эти сестры на меня так смотрят?

Я сказал ему — он ведь уже взрослый, сам зарабатывает, и должен все знать, если еще не знает. Мальчик брезгливо сощурился («Какая прелесть, — подумал я, — он еще ничего и не нюхал»):

— Это нельзя. Придет день, и я войду в Дом Возмужания. Сегодня — труд.

Ну и мальчик, ну и планета, ну и вождь! — этого я, конечно, не сказал, но хорошо подумал. Когда мы вышли на улицу, он сказал только одно слово:

— Гниль!

Надеюсь, не про меня.

Кто был в Одессе, знает, что от «Ротонды» до «Одеона» недалеко. В Малом Зеркальном нас уже ждали смотреть: раз Аркаша привез, значит, это — вещь. Но Лончик махнул рукой — и все ушли, кроме меня, конечно. И рюкзачок тоже оставили.

Сначала появились мечи, потом еще что-то, и вот — много мальчиков уже вооружены, готовы и смотрят на меня с зеркал. Кто видел это, тот не забудет никогда, как не забуду этого я. Представляете: статуэтка, глаза прищурены, лицо окаменело, плечи откинуты. Все не двигается, только губы шевелятся: «Дай. Дан. Дао. Ду». Я понял, что перебивать не надо.

И тут же — вы знаете, что такое смерч? — так мальчик в него превратился. Ой, как сверкали эти железяки, как они свистели! Никто не сунул бы туда палец, и я первый. Потом они снова оказались за спиной, я не видел, как, и начались игры с ножиками. Это были совсем не детские игры. Он немного покидал копье, попрыгал и достал большой арбалет и стрелы. Полный фурор! Мне было так интересно, что даже не страшно. Двадцать два неописуемых номера! Это говорит вам Аркаша Топтунов, а Аркаша Топтунов знает, что говорит…

2

Укрепи, Господи, и направь, и благослови тех отважных, кто по мере слабых сил своих противу стоит козням Диавольским, не всегда и видя истинную их суть, но сердцем своим ощущая, где есть зло, а где добро. И даже в противных милосердию Твоему делах, о Господи, узри светлое пламя правды своей и высокую доброту чистоты своей, и за это, снизойдя, не впадай в гнев, но прости им заблуждения их…

Рассказывает Аллан Холмс, старший инспектор «Мегапола».

35 лет. Гражданин Демократической Конфедерации Галактики.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация