Она собрала посуду и поставила её в раковину. Я отхлебнул молоко из стакана.
— Ты можешь мне рассказать об этом деле?
— Сначала Вебер должен его одобрить.
— Но если тебе это нужно, ты добьешься своего.
— Естественно, но есть некоторые детали, которые надо обсудить.
— Звучит заманчиво.
— Крупное дело.
— И когда же вы собираетесь его провернуть?
— Может быть и завтра.
— Еще молока?
— Нет, спасибо.
— Тебе лучше немного вздремнуть…
— Об этом я и мечтаю: ванна и свежая постель.
Я встал и помог ей подняться со стула, и она вежливо улыбнулась в ответ.
— Как будто мы не знакомы друг с другом.
— Остается только надеяться, что мы сможем хорошо относиться друг к другу.
— Всегда?
— Зачем столько, хотя бы некоторое время…
Я пропустил её вперед.
— Хочешь, я приготовлю тебе ванну?
— Буду очень признателен.
Она отправилась в ванную комнату, а я стал складывать вещи в ящики комода. Все они были страшной дешевкой, такие рекламируют в дешевых журналах. Потерпи ещё немного, и настанет время…
Я повернулся за носками и почти наткнулся на нее. Она собрала галстуки и носки и положила их на комод, а в руках у неё оставался маленький сверток.
— Как будто свинцовый.
— Забавно, но это действительно так и есть. В нем патроны и с полдюжины обойм с новыми пружинами.
— Пружины? — удивилась она. — Для чего?
— Своим вопросом ты заставляешь меня раскрыть профессиональные секреты преступного мира.
Я взял у неё сверток и извлек из него новую обойму.
— Видишь эту площадку вот здесь, это штатель. Он отправляет в ствол патроны после каждого выстрела. А теперь смотри, — я заполнил обойму патронами. — Видишь, как сжата эта пружина после снаряжения обоймы? Она постоянно находится в напряжении. Тебе это понятно?
— Да.
— Вставляем обойму в пистолет, и он уже готов к стрельбе. Предположим, оружие не используется две или три недели. Пружина постоянно находится в сжатом состоянии. Наступает минута, когда им начинают пользоваться. Первые два-три выстрела проходят нормально, но потом может случиться осечка из-за того, что пружина от постоянного напряжения ослабевает. Вот самое уязвимое звено в автоматическом оружии — слабая пружина. Если ты собираешься постоянно им пользоваться, ей нужно давать отдых или же своевременно менять на новую. Автоматическое оружие никогда не подведет, если конечно уметь им пользоваться. Большинство людей не обращают на эту мелочь никакого внимания. Ты удивлена?
— Конечно, я об этом и не подозревала. Но ты как-то говорил, что не разбираешься в оружии.
— Я просто пошутил.
Она улыбнулась, а я наклонился, поцеловал её в шею и начал раздеваться. Потом я прошел в ванную комнату и проверил температуру воды. На пороге появилась Холидей с моими брюками в руках.
— Это ты тоже купил? — спросила она, перебирая пальцами золотую цепочку.
— Да.
— И эту медальку?
— Это не медаль, это знак.
— Знак?
— Знак «Фи-Бета-Каппа». Купил на барахолке цепочку и продавец приладил к ней этот знак.
— Он твой?
— Конечно не тот, что я получил в свое время, но они все одинаковы.
— А-а, — протянула она. — Так вот на что он похож…
— Ты никогда его не видела?
— Может быть и видела, но мне это ни о чем не говорило.
Я улыбнулся и залез в ванну. Мне не хотелось уточнять, что он означает, и о том, что признание моих схоластических достижений получением этого было неизбежно.
— Так ты действительно Фи-Бета-Каппа…
— В самом деле, я не шучу.
— Ты закончил Йель или Гарвард?
— Нет, чтобы получить его, это не обязательно, хотя в этом бывает трудно убедить выпускников Йеля и Гарварда…
Холидей присела на край ванны и положила мои брюки на колени.
— Понимаешь, я только сейчас поняла, что почти ничего не знаю о тебе. Где ты учился?
— Какое это имеет значение…
— Ты что, стыдишься этого?
— Я — нет, вот если только колледж. Я уверен, что моя карьера будет зависеть не от этого. Важно только одно, мне самому захотелось выбрать этот путь. Я не рос в трущобах с алкоголиком — отцом и матерью-проституткой. Мне ненавистно наше общество не потому, что оно меня не приняло и толкнуло на путь преступлений, как других. Не стоит выставлять напоказ мое безжизненное тело, призывая весь мир посмотреть на то, что сделала со мной жестокость нашего общества. Знаешь, что я сделаю, когда у меня появятся деньги? Закажу у Картье золотой браслет с пластинкой, как у автогонщиков, вот только гравировка на нем будет другая.
"Не стоит изображать из меня жертву обстоятельств. Все это сделал только я и я один".
— Самолюбия у тебя на троих хватит.
— Это точно.
— Ральф Коттер — это твое настоящее имя?
— Меня зовут Поль Мерфи.
— С сегодняшнего дня.
— Со вчерашнего.
— Я имела ввиду твое настоящее имя.
— Что это может изменить?
— У тебя есть родные?
— Нет.
— А ты говорил, что у тебя брат в Нью-Йорке.
— Да, и ещё сестра.
— В Нью-Йорке?
— Понятия не имею. Ее след давно затерялся.
— Странно, что ты знаешь где твой брат и ничего не знаешь о сестре. кажется, все должно быть наоборот…
— Ты не знаешь моего брата.
— А хотелось бы. Интересно было бы познакомиться с самым честным человеком в мире.
— Смешно, но это правда.
— Должно быть так, ведь это ему ты отослал ту запись. Что он с ней будет делать?
— Какое твое дело?
— Просто любопытно…
Я сел в ванне.
— Зачем тебе это?
Она рассмеялась и отвела взгляд. Смех мне показался каким-то вымученным и искусственным.
— Ну, в этой записи есть и мой маленький интерес. Мне тоже светит обвинение в убийстве. Или ты забыл, что произошло на тюремной ферме? Просто хотелось узнать, как с ним связаться, если что-нибудь случится с тобой…
— Если со мной что-нибудь произойдет, тебе не придется извещать его об этом. Все произойдет само по себе, как по звонку будильника…
