– Он имел в виду Риголетто, – объяснил Павлик Белзинджер и повернулся к Денафриа: – Ну а ты как бы меня назвал, Джон?
Денафриа пристально смотрел на Белзинджер.
– На нее не обращай внимания, она из убойного отдела, – предупредил Павлик.
Денафриа повернулся к Павлику:
– Что? А, да. Как ты его назвал, Декс, шутом? По-моему, подходящее определение. Достаточно точно.
Элиш рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Эй! – обиделся Павлик. – Я-то думал, ты на моей стороне.
– Я и была на твоей стороне, пока ты работал, милый, – сказала Элиш. – Но сейчас ты у нас безработный. Куда тебя теперь возьмут? Разве что охранником в дешевую киношку…
Грини вскочил с места и зааплодировал. Денафриа последовал его примеру. Белзинджер и Элиш повернулись друг к другу и хлопнули друг друга по ладоням.
Павлик отпил глоток текилы. Он дождался, пока Грини и Денафриа сядут на места.
– Правда, напарник, – кивнул Денафриа. – Кино – самое для тебя подходящее место.
– Ничего подобного, – возразил Павлик. – Все схвачено! Никаких киношек! Начиная с понедельника я – частный детектив. Буду работать на Чарли Дестефано с Лонг-Айленда. У него, по его словам, для меня работы хватит. А может, я стану и его партнером.
Грини сморщился:
– Чарли Дестефано! Тот самый итальяшка… Джон, не обижайся. Тот самый итальяшка, который обожал петь на полицейских холостяцких вечеринках? Который воображал себя знаменитым тенором?
– Он самый, – ответил Павлик, отпивая из бутылки. – Декс, у него опера буквально в крови. Примерно так же, как у тебя в крови рэп.
– А у тебя – необходимость мериться, у кого яйца круче, – подначил Грини.
Элиш захлопала в ладоши.
Остальные одобрительно закричали.
Павлик пытался подавить улыбку.
– Это был удар ниже пояса! – заявил он.
– Кто он такой? – спросил Денафриа. – Я имею в виду Дестефано. Фамилия вроде бы знакомая, но я не могу его вспомнить.
– Еще один хороший коп, которого перемолола система, – ответил Павлик.
– Дестефано подставил напарник, – добавил Грини. – Его напарник был продажным. По уши влип из-за наркоты и прочего дерьма и подставил Дестефано и нескольких других хороших полицейских. Например, Джека Руссо. Всех их уволили во время очередной кампании «охоты на ведьм» несколько лет назад. Служили они в Бронксе.
– Про Руссо я знаю, – вставил Денафриа. – Слышал от нескольких человек.
– Теперь он работает таксистом, чтобы свести концы с концами, – продолжал Грини. – А еще служит подручным у тамошнего букмекера. Ему нужно оплачивать обучение ребенка и еще отстегивать адвокату, которого он нанял для своей защиты.
– Руссо был хорошим полицейским, – с серьезным видом сказал Павлик. – Ему нужно связаться с Дестефано.
– Дестефано я не знаю, – вставил Денафриа. – Хотя фамилия звучит знакомо.
– Кто-то из его родных был великим тенором Дестефано, – ответил Павлик. – У него был роман с Каллас, они записали знаменитую версию «Тоски».
– Тоже слышал в университете? – с подозрением спросил Грини. – Или только что, сейчас все выдумал? – Он повернулся к Денафриа: – Он часто так поступает, знаешь? Выдумывает что попало и когда попало, лишь бы ему было удобно.
Денафриа улыбался Белзинджер. Грини повернулся к Белзинджер и увидел, что та улыбается в ответ.
– Эй, вы! Перестаньте, хотя бы ненадолго! – позвал Грини.
– Оставь их в покое, Декс, – одернула Элиш.
– Ох уж мне эти белые… – проворчал Грини.
Павлик обратился к Белзинджер:
– Только не говори, что он тебе нравится!
– По-моему, он прелесть, – с вызовом ответила Белзинджер.
– Он прелесть? – хором воскликнули Павлик и Грини и переглянулись. Грини закатил глаза.
– Из нас двоих прелесть – я, – заявил Павлик, поворачиваясь к Элиш. – Правильно, солнышко? Разве я не прелесть?
– Ничуточки, – ответила Элиш. – Мужчины – самые бесчувственные животные. Нет, милый, ты не прелесть. Ты… ну да, ты у меня большой. Ты большой мужчина.
Грини вскочил с места и принялся бурно аплодировать. Элиш встала и раскланялась.
– Ты правда считаешь, что я – прелесть? – спросил Денафриа у Белзинджер.
– Да, я так считаю, – подтвердила Белзинджер.
– По-моему, ты красавица, – сказал Денафриа.
– Спасибо, – ответила Белзинджер.
– Не стесняйся нас, продолжай ухаживать, – подбодрил напарника Павлик. – А может, вам номер нужен? Я знаком с владельцем. Внизу есть столовая; на пол можно постелить несколько скатертей.
Денафриа по-прежнему улыбался Белзинджер.
– Я в самом деле считаю, что ты красавица, – улыбнулся он.
– Так пригласи меня куда-нибудь, почему бы и нет?
Денафриа удивился:
– И ты пойдешь со мной?
– Ты им веришь? – спросил Павлик у Грини.
– Ш-ш-ш! – предостерегающе зашипел Грини.
– Да, пойду! – вскинулась Белзинджер.
– Здорово! – воскликнул Денафриа.
Элиш положила руку на плечо Белзинджер.
– Умница, – похвалила она. – Я за тебя рада.
– Вот именно, – сказал Грини.
– Что такое? – вскинулась Белзинджер.
– Не будете обниматься-целоваться? Пойдете в кино?
– Ставлю пять против десяти, Декс, это не будет кино с участием чернокожих актеров, – съязвил Павлик.
– А ты пей свое пойло и не мешай смотреть, – отрезал Грини.
– Джон стесняется целоваться в вашем присутствии, – убежденно произнесла Белзинджер.
– Прояви инициативу, – посоветовал Грини. – Раз ты моя напарница, ты должна показать…
– Что? – улыбнулась Белзинджер. – Что у меня яйца круче?
Грини смутился:
– Ну… в общем…
Белзинджер посмотрела в глаза Денафриа.
– С этим у меня проблем нет, – сказала она.
Денафриа вертел в руках бутылку пива.
– Ты его смущаешь, – заметил Грини.
– А ты слишком много болтаешь, – ответил Павлик и повернулся к Денафриа: – Вперед, напарник! Покажи, что сотрудники нашего отдела самые крутые!
– Ты хочешь сказать – были самые крутые, – поправил его Грини. – Тебя ведь оттуда выкинули!
Павлик показал Грини средний палец и принялся хлопать в ладоши, подбадривая Денафриа.
– Вперед, Джонни! – закричал он.
