Стремление к совершенству. Уверенность в собственной непогрешимости. Дело твоей жизни вызывает у окружающих восхищение, и в глубине души ты знаешь, что это восхищение вполне оправданно.
Он снова оказался в театре Вестероса, в небольшом помещении, где собрались приглашенные авторы и представитель книжной торговой сети рассказывает им о предстоящем вечере.
— …а завершит мероприятие, как мы запланировали, Аксель. Потом будет автограф-сессия в фойе. Столы там уже подготовлены, а на стеллажах представлены книги. По окончании встречи вас ожидает угощение, салаты и теплые закуски, и мы сможем продолжать общение, пока у нас будут силы и желание.
Листая книгу, Аксель чувствовал, что у него вспотели руки. Он встречается с читателями уже в четвертый раз за эту осень, и его выступление снова поставили в завершение программы. Из него делают главную знаменитость вечера, а это не всегда нравится другим.
— Надеюсь, кроме теплых закусок, найдется и что-нибудь погорячее.
Реплика Торгни Веннберга вызвала смех. Ему выпала честь открыть вечер.
— Думаю, разочарованным не уйдет никто.
Они ждали за сценой. В провинции встреча с писателями была популярным развлечением, свободных мест в зале обычно не оставалось. Писателям такие мероприятия давали возможность почитать вслух свои произведения, рассказать о книгах и, может быть, кое-что продать. В начале семидесятых в книготорговой сфере наблюдался спад, цены на книги росли, продажи падали. Впрочем, в последнее время оптимизма стало больше, но за новые проекты издатели все равно брались с осторожностью. Сам он чувствовал себя более или менее уверенно, но в издательстве выражали беспокойство оттого, что он затягивает с новой рукописью. Именно издатель уговорил Акселя встретиться с читателями, хотя он и не мог пока представить публике новое произведение. Аксель сомневался. Книга, над которой он работал, была далека от завершения, и ему все чаще казалось, что он никогда ее не закончит. Целыми днями он сидел, запершись в кабинете, пытаясь извлечь из себя хоть несколько слов — и с каждым днем все глубже погружался в растерянность. Он боялся, что потерял что-то важное. Раньше книги писались без усилий, он просто прислушивался к себе и записывал. Сливался с божественным источником, бившим из его пера. Повинуясь своему долгу, записывал все, что приходило свыше. Чувствовал свою принадлежность к избранным. Впрочем, материя эта была очень тонкой — творчество требовало отрешения от всех земных помех. И вдруг источник иссяк. Акселю показалось, будто у него отняли дар. Или что злость Алисы опустилась на их дом, словно купол, и перекрыла этот источник. После того как Ян-Эрик уехал в Штаты, Алиса пошла вразнос, и находиться рядом с ней стало совсем трудно. От ее присутствия воздух начинал искрить, и это убивало любое творчество. Аксель согласился на осенние встречи с читателями в том числе и из-за Алисы. Ему хотелось глотнуть свежего воздуха.
Несмотря на отсутствие новой книги, организаторы решили, что в конце вечера выступит именно он. Он не испытывал ни радости, ни гордости. Он прятался за старыми результатами, а это удовлетворяло его не больше, чем воспоминание о вчерашнем бутерброде может удовлетворить сегодняшний голод. Он жил для того, чтобы писать, без этой способности он — ноль. А просто стоять на сцене и вызывать восхищение — неприятно. У него создавалось впечатление, будто публика подсматривает за ним в замочную скважину.
— До начала осталось десять минут.
Организатор вечера вышел, писатели остались одни.
С Торгни они давно знакомы, остальных двоих он видит впервые. Дебютант и детективщик. Последнему, по-видимому, удалось продать приличное количество экземпляров, хотя совершенно непонятно, как люди могут читать такую макулатуру.
Торгни взял книгу, которую Аксель держал на коленях, и посмотрел на нее так, словно она могла выдать ему какую-то тайну.
— А ведь этом году у тебя ничего нового нет. Эта, кажется, вышла в позапрошлом?
Он развернул книгу.
— Ты будешь читать отрывки из нее, а о том, над чем работаешь, как всегда, не проронишь ни слова.
Он рассмеялся, но шпильку — насчет новых книг и по поводу того, что Аксель наотрез отказывался говорить о собственном творчестве, — все присутствующие явно заметили.
— Да, я собирался прочитать отдельные места.
— А что с новой книгой? Или после того, как ты мне о ней расскажешь, меня придется пристрелить? — Торгни бросил взгляд на прислушивавшихся к их разговору писателей, которых этот разговор откровенно забавлял. Непочтительный Торгни и скрытный гений, о котором столько судачат. Аксель знал, что о нем говорят, но не собирался извиняться за то, что серьезно относится к творчеству. Клоунов вроде Торгни пруд пруди, им только дай волю. Иногда Торгни заходил к Акселю — без предупреждения и с обязательной бутылкой в кармане. Случалось, его визиты развлекали Акселя, нарушая однообразие жизни, но чаще они ему все же мешали. Их объединяло общее происхождение — оба родились в бедных семьях, но Аксель подозревал, что Торгни наведывается к нему исключительно из любопытства, хочет быть в курсе событий его жизни. Находясь рядом на дистанции, легче предвидеть результаты соревнования. Аксель отдавал себе отчет, что дружба Торгни неискренна, но у Акселя было явное преимущество. Его имя упоминали даже в связи с Нобелевской премией. А его избрание в Шведскую академию активно обсуждалось в прессе.
— С книгой все хорошо. Просто я не хочу отпускать ее от себя, пока не закончу. Остались последние штрихи. Не хочется, чтобы она получилось слабее предыдущей.
Последний роман Торгни получил разгромные рецензии в центральных газетах «Дагенс нюхетер» и «Свенска Дагбладет». Аксель с удовольствием прочитал саркастические формулировки критиков.
Торгни посмотрел на часы:
— Пора.
Аксель продолжал спокойно сидеть.
— Ты же вроде первый идешь?
Торгни улыбнулся, прищурил глаз и поднял руку. Выпрямив указательный палец, он нацелил его на Акселя, как дуло пистолета. Слава богу, хоть чувство юмора у него есть.
Встреча с читателями оказалась не хуже и не лучше, чем ожидалось. Открывая вечер, Торгни много острил, и публика то и дело взрывалась смехом. Торгни честно рассказал о муках творчества и источниках вдохновения, а закончил чтением вслух отрывка из своей книги. Акселя охватило неприятное чувство, и с каждой минутой оно росло. Книга, которую он держал в руках, стремительно теряла актуальность, и ему все больше казалось, что написал ее не он, а кто-то другой, а его заставляют эту книгу защищать. Настал его черед выходить на сцену и, слушая проникновенные слова, которыми его представляли залу, он пытался войти в роль знаменитого писателя.
— …который благодаря мастерству рассказчика и богатству языка дарит читателям волшебные впечатления. Точные описания самых сложных переживаний позволяют ему указать нам путь примирения в жестоком и бесчеловечном мире. Контраст между светом и мраком подчеркивает грани характера его персонажей, и их судьбы очаровывают нас. Итак, выступает Аксель Рагнерфельдт!
