— Сержант, — негромко позвал Майлз, постукивая по коробке какого-то прибора. — Не будете ли вы так добры — не подойдете сюда? Я что-то запутался.
— Минутку. — Чодак махнул товарищу, одетому в форму младшего офицера армии Аслунда.
Очутившись перед Майлзом, он прошипел ему в лицо:
— Вы с ума сошли! Что вы здесь делаете? — Опущенное «сэр» свидетельствовало о необычайном волнении.
— Об этом после. Сейчас мне нужна ваша помощь.
— Но как вы здесь очутились? Адмирал Оссер перекрыл всю станцию. Сюда и комар не проникнет.
Майлз не без важности ответил:
— У меня свои каналы.
А ведь он так рвался на эту самую станцию… Воистину Бог помогает дуракам и сумасшедшим.
— Мне сейчас совершенно необходимо встретиться с Элен Ботари-Джезек. Как можно скорее. Или, если ее здесь нет, с инженер-коммодором Джезеком. Они здесь?
— Элен Ботари-Джезек должна быть здесь. «Триумф» стоит в доке. А коммодор Джезек, насколько я знаю, на ремонтной базе.
— Но если ни Элен, ни Джезека вы не найдете, тогда устройте встречу с Тангом. Или Ардом Мэйхью. Или лейтенантом Элли Куин. Хотя лучше всего — с Элен. Скажите ей — но больше никому! — что со мной наш общий друг Грег. Пусть она подойдет — скажем, через час — к казармам контрактных работников, каюта Грега Бликмена. Сделаете это для меня?
— Да, сэр. — Озабоченный Чодак поспешил прочь. Майлз на скорую руку залатал изуродованное им оборудование, поставил на место панель, взял свой чемоданчик и зашагал с утомленным видом трудяги, стараясь не чувствовать себя так, словно на лбу у него горит красная лампочка. Он шел в защитных очках, выбирая самые пустынные коридоры. В животе творилось черт знает что. Элен нас накормит, твердо пообещал он себе. Попозже. Увеличившееся число голубых халатов не оставляло сомнений, что казармы контрактных рабочих рядом.
К счастью, там оказался список обитателей. Майлз без труда нашел нужную строчку: «Бликмен Г. Модуль Б, каюта 8». Он быстро отыскал каюту и, прежде чем постучать, взглянул на часы — Грегор должен быть на месте. Дверь открылась. Грегор был один. Он сидел на койке, безучастный, с сонным видом. Хотя каюта была одноместной и в ней негде было повернуться, она давала возможность уединения. Одиночество с точки зрения психологии большая роскошь, чем пространство. Даже рабы-технари имеют право пользоваться ею.
— Мы спасены, — с порога объявил Майлз. — Я только что связался с Элен. — В этой безопасной клетушке напряжение прошедшего дня спало с него, и, почувствовав вдруг слабость, он медленно опустился на край койки.
— Элен? Так она здесь? — Грегор рассеянно взглянул на Майлза. — Я думал, ты ищешь своего Унгари.
— Элен поможет мне отыскать его. Или, если мы его так и не найдем, поможет убраться отсюда. Если бы Унгари не декламировал так часто, что левая рука не должна знать, чем занята правая, все было бы проще. Ну да ладно. — Он с тревогой смотрел на Грегора. — У тебя осе нормально?
— Можешь быть уверен — несколько часов, проведенных за монтажом осветительной аппаратуры, не подорвали моего здоровья, — сухо ответил Грегор.
Так тебя заставили заниматься монтажом? Я предполагал другое…
Во всяком случае, выглядел Грегор прилично. Может быть, чтобы приводить императора Барраяра в деятельное настроение, следует каждый год на пару недель отправлять его на соляные копи? Майлз немного успокоился.
— Трудно представить себе Элен Ботари наемницей, — задумчиво сказал Грегор.
— Ты ее не знаешь, она и не на такое способна.
Майлз не выказал мучивших его сомнений. Почти четыре года. Он знал, как изменился сам за эти годы. А Элен? Вряд ли она вела более упорядоченную жизнь, чем он. Но времена меняются. И люди вместе с ними… Нет. Если уж сомневаться в Элен, то и в себе надо усомниться.
Полчаса, оставшиеся до назначенной встречи, тянулись медленно и дались Майлзу нелегко. Их хватило, чтобы чуточку снять с него напряжение, но отдохнуть, освежить себя сном Майлз не мог. Отпустившая было тревога вспыхнула в нем с новой силой. Ему казалось, что осторожность и здравый смысл покидают его, вытекая, как вода из разбитой чашки. Майлз еще раз взглянул на часы. Час — слишком неопределенный срок. Он должен был назвать точное время. Но кто знает, с какими трудностями или задержками могла столкнуться Элен?
Тут Майлз замигал: по своим путаным и несвязным мыслям он понял, что спит сидя. Дверь, зашипев, вдруг открылась — сама, безо всякого участия Грегора.
— Он здесь, ребята!
Полвзвода одетых в серо-белые формы наемников толпилось с коридоре и дверном проеме. Станнеры, электрошоковые дубинки. Ясно одно — вооруженная до зубов толпа не имела никакого отношения к Элен. Остальное — потемки. Но даже поступившая в кровь порция адреналина не могла до конца смыть с мозга Майлза туман смертельной усталости.
А в какой роли я выступаю теперь? Движущейся мишени?
Он откинулся спиной к стене, заторможенный, безвольный, зато Грегор вскочил на ноги и совершил отчаянный и совершенно бесполезный поступок — точным ударом выбил парализатор из рук приближающегося наемника. Два громилы, подскочившие к нему, чуть не размазали императора по стенке… Майлза всего передернуло, но в последнюю секунду его уже сдернули с кровати и запеленали с ног до головы в силовую сеть, причем использовали мощность, которой хватило бы, чтобы обезножить лошадь. За кого вы меня принимаете, ребята?
Возбужденный предводитель крикнул в наручное переговорное устройство:
— Я поймал его, сэр!
Майлз иронически приподнял брови. Громила покраснел и выпрямился. Его рука дернулась, — кажется он с трудом удерживал себя, чтобы не отдать честь закутанному в сеть, безоружному и беспомощному пленнику. Майлз слегка улыбнулся. Вожак поджал губы.
Ага. Я чуть не подловил тебя, приятель?
— Уведите! — последовал приказ. Двое мужчин потащили Майлза к двери. Связанные ноги смешно болтались в нескольких сантиметрах от пола. Стонущего Грегора волокли за ним. Он был без памяти. Когда они приблизились к перекрестку, Майлз краем глаза заметил затененное стеной напряженное лицо Чодака. Значит, сержант Чодак.
Майлз в который раз проклял свое «умение» разбираться в людях. Ты думал, что понимаешь других. Что этого у тебя не отнимешь. Конечно. Без сомнения. Может быть. Может быть. Слова бились в мозгу, как карканье посаженного в клетку стервятника.
Когда пленников протащили по широкой площадке дока и далее сквозь небольшой люк, Майлз сразу понял, куда попал, — на «Триумф», его «карманный» дредноут, время от времени выступавший в роли флагмана флотилии. Он играл ее и сейчас. Когда-то, до Тау Верде, капитаном-владельцем «Триумфа» был Танг, статус которого в настоящее время сомнителен. Оссер же предпочитал свой собственный «Перегрин». Не была ли такая замена политическим актом? Вот и коридоры корабля, знакомые, словно он вчера расхаживал по ним. Запах мужчин, металла и механизмов. Вот покореженный сводчатый проход — воспоминание о том безумном таране, о первом бое Майлза. Его так и не привели в нормальный вид… Мне казалось, я все забыл.
