— Я не знаю, где…
— Заткнись! — крикнул один из них. — Лежи спокойно и не рыпайся!
И в головокружительном озарении все встало на свои места.
Кто-то вдавил ее лицо в мох, и она почувствовала, как чьи-то руки быстро обыскивают ее тело.
— Убийца проклятая! — произнес кто-то над ней.
И она поняла, что он и в этот раз ее опередил.
~~~
Она сделала как велено. Заткнулась и всю дорогу до полицейского участка Виммербю молчала. Едва она вышла из машины, прямо перед ней взорвалась вспышка, и она мельком увидела молодого мужчину с огромным фотоаппаратом в руках.
— Зачем вы это сделали? — спросил кто-то, но ее втолкнули в фойе полицейского участка. В помещении было полным-полно людей, в форме и в гражданском, и все они с отвращением следили за каждым ее движением.
— Сюда!
Человек, который сидел перед ней в машине, прошел вперед, и в толпе образовался узкий проход, по которому они продвигались. Кто-то толкнул ее в спину, и она сморщилась, на удар отозвалось сломанное ребро. Перед ней открылась дверь, она вошла внутрь.
— Сядь!
Пододвинув к себе стул руками в наручниках, она села. В комнату вошли еще двое, сели с другой стороны.
— Рогер Ларссон, — произнес один из них.
Его коллега нажал красную кнопку на магнитофоне и, удостоверившись, что пленка крутится, кивнул:
— Допрос Сибиллы Форсенстрём, третье апреля тысяча девятьсот девяносто девятого года. Восемь пятьдесят пять, на допросе, кроме допрашиваемой, присутствуют младший следователь Матс Лунделль и комиссар Рогер Ларссон. — Он выпрямился. — Вы Сибилла Форсенстрём?
Она кивнула.
— Прошу вас громко и четко отвечать на наши вопросы.
— Хорошо!
— Вы можете сообщить, что вы делали в Виммербю?
Она загляделась на вращающуюся магнитофонную катушку. На нее смотрели с ожиданием. Короткий стук в дверь, вошла женщина с какой-то бумагой. Протянула бумагу мужчине по имени Рогер, тот быстро прочитал и положил на стол текстом вниз. Потом снова посмотрел на нее.
— Это сделала не я, — произнесла она наконец.
— Что «это»?
Вопрос был задан очень быстро. Уставшей, голодной, ей было трудно собраться с мыслями. А теперь она сама направила их на нужные рельсы.
— Всех убил этот Ингмар.
Двое мужчин по ту сторону стола переглянулись. Складывалось впечатление, что они пытаются скрыть улыбку.
— Вы имеете в виду Ингмара Эрикссона? Охранника здешней больницы? Того самого, кто вчера вечером пришел в отделение неотложной помощи с разбитой правой рукой и выбитым маникюрным прибором глазом? Этого Ингмара вы имеете в виду?
Теперь он говорил гневно. Она посмотрела на свои руки. Если спрятать цепь, то получается как два серебряных браслета.
Человек по имени Рогер положил что-то на стол.
— Как у вас в кармане оказалось это?
Подняв взгляд, она обнаружила, что речь идет о распятии. Оно лежало на столе в прозрачном пластиковом пакете.
— Это он мне дал, — произнесла она тихо. — Он хотел меня убить.
— Почему?
— Чтобы взвалить всю вину на меня!
— За что?
Она вздохнула.
— У него были отношения с Руне Хедлундом.
У Рогера Ларссона дернулся уголок рта.
— С кем, вы говорите, у него были отношения?
— С Руне Хедлундом. Он погиб в автокатастрофе пятнадцатого марта прошлого года.
Мужчины снова посмотрели друг на друга. Никто из них не произнес ни слова, но она догадывалась, о чем они думают. Они разговаривают с сумасшедшей. Хотя, может, оно так и есть.
Была не была. Господь никогда не был на ее стороне.
— Позвоните Патрику. Он подтвердит, что это не я.
— Кто такой Патрик?
— Пат…
Как же его фамилия? Она же читала табличку на двери, но воспоминание начисто стерлось.
— Его мать работает в полиции. Они живут на Согаргатан. В районе Сёдермальм.
— В Стокгольме, вы хотите сказать?
В дверь снова постучали, и женщина принесла новую бумагу. Два любопытных лица заглянули в открытую дверь. Человек по имени Рогер прочитал бумагу и кивнул. Потом посмотрел на часы:
— Допрос прерван в девять ноль три.
Сибилла закрыла глаза.
— Нам нужно кое-что проверить. Вы здесь подождете или в камере?
Она посмотрела на него. Какая разница?
— Там есть кровать? — спросила она в конце концов. Святой приют душе усталой.
Он опять кивнул.
— Тогда я пойду в камеру.
~~~
Часы шли, но ничего не происходило. Она чутко спала на жесткой койке. Впадала в беспокойное забытье, ей снились навязчивые сны, в которых она, точно в замедленном кино, отчаянно пытается убежать от невидимых преследователей.
Ей принесли еду, но ничего не сказали о том, чего все ждут. Будь у нее силы, она бы сама поинтересовалась.
Теперь запертая дверь казалась не так страшна, как прежде. Сибилле на самом деле стало в каком-то смысле хорошо оттого, что можно лежать и ни о чем не думать. Она сделала все, что могла, и даже больше, так что нужно, наверное, просто признать поражение, и все.
Они выиграли, а она проиграла.
Только и всего.
Ближе к вечеру явился Рогер Ларссон и сообщил, что они ждали представителей Главного полицейского управления из Стокгольма. Она не ответила. Просто подумала, что к ней едет элитная следовательская бригада. Ну конечно, разве такого злостного душегуба, как она, можно доверить какому-нибудь доморощенному провинциальному следователю!
— У вас есть право на адвоката, — продолжил он.
— Я ничего не совершала.
Он направился к двери.
— Думаю, он вам все же понадобится.
И вышел.
Еще через какое-то время к ней вошел мужчина лет пятидесяти. Он либо очень торопился, либо нервничал.
— Чель Бергстрём, — представился он и положил на стол свой портфель.
Поморщившись, она встала. Ребро вставать не хотело.
— Пока вашим адвокатом буду я. Потом вас, видимо, переведут в Стокгольм, и тогда вам будут оказывать помощь другие специалисты. Ваш отец умер, вам об этом известно?
Она уставилась на него во все глаза.
— Что вы сказали?
