Проклятие!
Сняв черные туфли, Мелани толкнула их под металлический стол и бросилась вперед. Побежала по узкому проходу, уворачиваясь от свисающих сверху кусков железа, арматуры и труб и перепрыгивая через остатки разделочных колод.
Она догнала Киэл, когда та собиралась перелезть через чан, схватила одной рукой поперек живота, другой зажала рот. Они упали, ударившись о крышку чана, и та со стуком захлопнулась.
— Не мешайте! — знаком потребовала девочка.
Тогда Мелани сделала то, чего не делала никогда в жизни, — размахнулась и влепила ученице пощечину. Киэл вытаращила глаза. Мелани опустила руку и посмотрела в щель между двумя чанами. Брут повернулся к ним, а Горностай только пожал плечами.
— Ветер, — прочитала она по губам. Медведь мрачно поднялся и, взяв ружье, направился в их сторону.
— Внутрь! — Неистово жестикулируя, Мелани показала на большой железный чан, лежащий на боку рядом с ними. Девочка помешкала, но затем обе забрались внутрь и, как дверь, закрыли за собой крышку. Стенки чана были покрыты воскообразной пленкой. Мелани охватило отвращение, по коже побежали мурашки, и ей снова пришлось преодолеть тошноту.
На чан упала тень, и Мелани ощутила вибрацию, когда Медведь ступил в проход. Теперь он был от них в двух футах. Равнодушно осмотрелся и направился назад, к Шэннон и двум сообщникам.
Киэл повернулась к учительнице, и в сумраке чана Мелани едва различила ее слова:
— Я все равно убью его. А будете мешать, убью и вас.
Учительница задохнулась от страха, когда девочка направила на нее острый как бритва нож.
— Прекрати! — Что же делать? Мелани представила Сьюзан, миссис Харстрон, отца и брата. И де л’Эпе.
«Сьюзан, помоги! Де л’Эпе, помоги…»
И вдруг она подумала: нет никакой Сьюзан. Она умерла и уже остыла.
А может, умерла и миссис Харстрон.
Де л’Эпе? Он не больше чем химера. Призрачный гость в ее маленькой комнате, друг, слепленный болезненным воображением, один из десятков, кого она придумала, чтобы разговаривать с ними, тайно любить их и вместе отгораживаться от реального мира. «Со мной все не так — я слышу музыку, когда никакой музыки нет, и ничего не слышу, когда люди говорят в нескольких дюймах от меня. Я боюсь, когда мне надо быть храброй…»
«Могила девы».
Ученица потянулась к крышке чана.
— Киэл! — Мелани сделала сердитый знак рукой. — Джубили… Хорошо, слушай.
Девочка настороженно повернулась и кивнула.
— Ты в самом деле хочешь убить его?
Глаза Киэл вспыхнули.
— Ладно. Тогда мы сделаем это вместе. Поступим вот так.
Девочка криво улыбнулась.
— Я отвлеку его. А ты спрячешься за той трубой. Видишь ее? Обойдешь и спрячешься.
— А что мне делать?
— Ждать, пока я не подам знак выходить. Он будет разговаривать со мной и не заметит тебя.
— А дальше?
— Ударишь как можно сильнее в спину. Поняла?
— Да! — Киэл расцвела; в глазах больше не было бешенства, они стали холодными как камень. — Я Джубили. Никто не остановит меня.
Брут стоял спиной к помещению, но, видимо, заметил отражение в треснувшем оконном стекле. И обернулся.
— Что это у нас там такое?
Мелани выскользнула из чана и, сделав полукруг, стала приближаться к мужчинам с другой стороны. Оказавшись рядом, она улыбнулась Шэннон. Посмотрела на Хэнди и жестом показала, будто что-то пишет. Он дал ей блокнот с желтыми листочками. Девушка указала на Шэннон и нацарапала:
«Не обижайте ее».
— Не обижать? — показал ей губами Хэнди. — Да я отпускаю ее. Ясно?
«Может, отпустите еще и больную? — Надо назвать ее имя, подумала Мелани, это вызовет у него сострадание. И приписала: — Беверли».
Брут ухмыльнулся и кивнул в сторону Медведя.
— Мой друг… хочет придержать… тех, кто посмазливее.
«Он так говорит, потому что ему нравится казаться жестоким, — подумала Мелани. Но ее тут же осенило. — Он и есть жестокий. А еще какой? Что я чувствую в нем? Что-то странное. Я понимаю его, и, наверное, поэтому между нами существует связь. Или я понимаю его, потому что между нами существует связь».
Горностай, отступив от окна, сообщил:
— Несут… две упаковки, — и подмигнул, продолжая жевать зубочистку. Но Брут не смотрел на улицу, а, щурясь, оглядывал помещение бойни.
Что бы такое сделать, чтобы он не заметил Киэл?
В голову пришла нелепая мысль: попытаться соблазнить его?
Мелани знала о любви только из книг, кинофильмов и болтовни девчонок. У нее были знакомые ребята, но она не спала ни с одним из них. Мешал страх. Хотя она и не понимала, чего боялась. Наверное, темноты. Или не хотела никому верить. К тому же не нашлось никого, кто захотел бы заниматься с ней любовью, хотя многие с удовольствием трахнули бы ее. А это разные вещи. Даже сами слова совсем непохожие. Скажешь «заниматься любовью» — и сразу светлеет лицо, а когда слышишь «трахнуть», кажется, что ущипнули за нос, и невольно морщишься.
Внезапно Брут рассмеялся, шагнул вперед и притянул ее к себе. Может, он умнее, чем она полагала? Или ее глазам ничего не удавалось скрыть? Во всяком случае, он безошибочно угадал, о чем подумала Мелани. Брут погладил ее по волосам.
Мелани ждала, что его рука окажется у нее на груди, между ног. Она помнила, как отпрянула, когда ее приятель быстро провел там ладонью. Соскочила с его колен как ошпаренная и ударилась головой о горячий потолочный плафон машины.
Брут отвернулся, что-то сказал сообщникам, но теперь она не видела его губ.
Медведь и Горностай рассмеялись.
Резко оттолкнув Мелани, Брут приблизил к ней лицо и сказал:
— Почему я должен хотеть тебя? Такую замухрышку? Ты ведь больше похожа на мальчонку. А я люблю только женщин. — Он сверлил ее взглядом черных глаз, и Мелани разрыдалась. Брут с удовлетворением прочитал на ее лице ужас и стыд. — У меня есть настоящая женщина — Прис. У нее и женская фигура, и женские глаза. Мы трахаемся часами. У тебя есть парень?
Мелани не могла отвечать. Ее руки ослабели и повисли вдоль тела. Краем глаза она видела Киэл, которая подбиралась, прячась в тени механизмов. Девушка боролась со слезами, но не хотела вытирать их.
— У Прис настоящий характер. Вот уж кто дает жару так дает. Думаешь, я порочный человек? Она гораздо хуже меня. Вот ты меня ненавидишь? А уж она тебе и вовсе не понравилась бы. Могла бы запросто тебя трахнуть. За ней такое водится. А мне в кайф смотреть. Если выберемся отсюда, займемся этим втроем: я, ты и она.
Мелани хотела отступить, но Брут взял ее за руку. Сжал запястье так, что кисть закололо иголками.
