— Скажите, — внезапно заговорил мужчина, успев первым нарушить тишину, — скажите, есть ли хоть какой-то шанс, что та девочка окажется не нашей малышкой?
Петер нервно сглотнул, чувствуя, как сводит живот, и увидел, что по щекам мужчины текут слезы.
— К сожалению, вряд ли, — охрипшим голосом ответил он. — Мы практически стопроцентно установили личность по фотографиям. Да еще и обритая голова… к сожалению, мы уверены, что это она. Однако, — глубоко вздохнув, продолжал он, — только вы можете опознать тело.
Отец Сары медленно кивнул. Слезы, как огромные капли дождя, падали на его свитер и расплывались темными пятнами; казалось, от их тяжести он горбится все больше и больше.
— Мы с мамой с самого начала знали, что ничем хорошим это не кончится, — прошептал он.
Петер подошел поближе и засунул руки в карманы, но тут же спохватился и вытащил обратно.
— Знаете, — пробормотал мужчина, — Сара — наша единственная дочь. Когда она познакомилась с ним, мы сразу, сразу почувствовали, что это добром не кончится! — Голос его задрожал, и мужчина отвел взгляд. — Она познакомила нас, и я в тот же день сказал маме, что это неподходящий мужчина для нашей девочки… Но они были так влюблены! Вернее, она была так влюблена! Хотя он почти сразу стал измываться над ней, а о его ведьме мамаше я вообще молчу…
— Но в полицейских отчетах сказано, что он стал избивать ее через несколько лет после свадьбы, разве не так? — нахмурившись, спросил Петер.
— Да, поначалу он действительно не бил ее, — покачал головой отец, — но измываться над человеком можно по-разному! Например, у него всегда были другие женщины, практически с самого начала. Он мог исчезнуть и где-то пропадать весь вечер или все выходные. А она всегда прощала его. Раз за разом. А потом родилась Лилиан, и Саре было уже некуда деваться…
Казалось, что воздух внезапно стал более плотным, мужчине стало тяжело дышать, его била дрожь. Он вздохнул, и слезы еще быстрее заструились по щекам.
— Когда на свет появилась малышка, мы решили, что теперь все наладится. Друзья поздравляли нас, но… теперь начался новый кошмар. Отступать было некуда, и хорошо закончиться это просто не могло…
— Вы полагаете, — осторожно начал Петер, — что Габриэль Себастиансон может иметь какое-то отношение к тому, что случилось с Лилиан?
Пожилой мужчина поднял глаза и посмотрел Петеру прямо в глаза.
— Этот человек — исчадие ада, — произнес он усталым, но твердым голосом. — Его желание навредить Саре и причинить ей боль не знает никаких границ! Никаких!
Он пошатнулся, но Петер успел подхватить его, и мужчина повис у него на руках, плача, словно ребенок.
В следующий миг Петер уже ехал прочь из центра города в фирму, где работал Габриэль Себастиансон. Полицейскому пришлось сглотнуть несколько раз, чтобы самому не расплакаться. Потом он вдруг спохватился, что так и не позвонил Ильве.
Он сжал в кармане мобильный — плохо, очень плохо! Но теперь ей просто-напросто придется подождать, Петер и так опаздывает на встречу с коллегой Габриэля Себастиансона.
Мартин Эк встретил его у главного входа в компанию «СатКом». Петер сразу заметил, что тот встревожен и напуган. Вообще-то Петер не считал себя большим знатоком человеческих душ, но Мартин Эк явно волновался, и волновался неспроста.
— Спасибо, что так быстро приехали. — Мартин Эк пожал ему руку.
Петер отметил, что ладони Мартина вспотели и мужчина попытался потихоньку вытереть их о брюки. Как мило…
До лифта они дошли молча, и, лишь нажав кнопку этажа, где находились кабинеты руководства, Мартин Эк заговорил. Видимо, маленькое пространство лифта показалось ему более надежным местом для разговора с глазу на глаз, предположил Петер, искренне надеясь, что от него самого не несет перегаром.
— Сегодня утром я зашел в его кабинет, — начал Мартин, глядя прямо перед собой. — Мне понадобился важный квартальный отчет, но дозвониться до Габриэля мне не удалось. Я несколько раз звонил — и все впустую!
Мартин словно оправдывается перед ним, что зашел в кабинет коллеги. Зря это он, подумал Петер.
— Понимаю вас, — заверил он Мартина, когда с облегчением вышел в коридор из тесного лифта.
Мартин немного успокоился и, стараясь не привлекать лишнего внимания, проводил Петера в свой кабинет. Полицейский заметил удивленные взгляды сотрудников и подумал, не стоит ли представиться всему персоналу, но решил, что с этим можно подождать.
Закрыв за собой дверь, Мартин вежливо предложил ему присесть, сам сел напротив и, нервно барабаня пальцами по столу, откашлялся.
На стене за его спиной висело множество фотографий в ярких рамках, от которых веяло теплом и гармонией. Петер прикинул, что у Мартина, судя по всему, трое детей, все младше десяти лет, и чудесная жена. Если верить фотографиям, семейная жизнь Мартина Эка складывается как нельзя лучше и он настолько любит свою жену, что ему приятно каждый день смотреть на ее фотографию. Петер сразу как-то съежился, почувствовав себя паршивой овцой и недостойным мужчиной. Кстати, у Алекса в кабинете тоже висит много семейных фотографий…
— Значит, захожу я к Габриэлю в кабинет за отчетом, — вновь заговорил Мартин Эк, и Петер встрепенулся. — Мы имеем на это право в случаях крайней необходимости, а наш начальник недвусмысленно дал мне понять, что ситуация именно такова.
Петер нетерпеливо кивнул, делая ему знак продолжать.
— Отчета я не нашел: поискал в его сейфе — важные документы у нас хранятся в специальных сейфах, ключ от которых находится у администратора… — Менеджер смущенно замолчал. — Не обнаружив отчета, я решил, что он наверняка сохранил рабочую версию на компьютере и решил распечатать. — Мартин, заерзав на стуле, заслонил собой семейные снимки, и Петер вздохнул с некоторым облегчением. — Вот тогда-то я и наткнулся на эти фотографии, — тихо прошептал Мартин. — Хотите сразу посмотреть?
Петер успел перемолвиться об этом с Алексом: если фотографии содержат нечто противозаконное, крайне важно правильно обращаться с компьютером, чтобы дело нельзя было обставить так, будто полиция противозаконными способами добыла информацию о том, что хранится на винчестере Габриэля Себастиансона. Однако, если информация поступила от третьего лица, Петер вполне имеет право ознакомиться с ее содержанием. Чутье подсказывало Петеру, что фотографии вряд ли придутся ему по душе.
— Вы не хотели распространяться о фотографиях по телефону, — медленно произнес он, — но, возможно, сейчас вы все-таки скажете мне, о чем идет речь, а потом взглянем на них?
Мартин Эк заерзал еще сильнее и покосился на стоящую на столе фотографию младшей дочки. Он откашлялся, побледнел, посмотрел на Петера невидящим взглядом и прошептал:
— Детская порнография!
* * *
Фредрика Бергман быстро ехала из города в сторону Флемингсберга. Интересно, превышает ли она служебные полномочия? Алекс попросил ее сделать совершенно конкретную вещь: встретиться с ближайшими родственниками и друзьями Сары Себастиансон и побеседовать с ними, в первую очередь с Теодорой Себастиансон, а также выяснить, как они связаны с городом Умео. И уж точно он не просил ее ездить в Флемингсберг на станцию, которая никого из следственной группы, кроме Фредрики, не интересовала.
