Казалось, Кальвини высматривает какую-то загадочную точку в серой панораме Сен-Дени. Под его кожей ходили желваки.
— И каким же образом этот генетический факт может стать мотивом преступления?
— Гийар — психопат, — сказал Пассан, словно это все объясняло. — Возможно, он думает, что во время беременности его матери что-то пошло не так. Он ненавидит ее, а заодно и всех беременных женщин.
— А зачем ему жечь детей?
— Не знаю. Вероятно, он зол и на них. На всех, кто рождается просто мальчиком или девочкой. Всех их ему хочется сжечь.
— Где вы набрались этой дешевой психологии? — Кальвини наконец обернулся.
— Гийар рожден анонимно. Биологические родители от него отказались. Возможно, из-за его отклонений, не знаю. Не надо быть Фрейдом, чтобы угадать все остальное. Хорошо бы разработать этот след, но «Социальная помощь детству» отказывается предоставить его досье.
Судья снова подошел к столу, но, вместо того чтобы сесть, оперся на него руками и склонился к Пассану:
— Не все сироты, подвергшиеся жестокому обращению в детстве, становятся серийными убийцами.
— Этот тип — чокнутый, и точка! — Майор треснул по столу ладонью.
— Зачем вы напали на него сегодня ночью?
— Я не собирался. Вот уже три месяца я ищу место, где он их убивает. Вчера вечером я получил наводку, которую посчитал очень важной. Фирмы, входящие в холдинг Гийара, скрывали существование этой автомастерской в Стэне. Когда я узнал адрес, меня осенило. Три первых тела были найдены в радиусе меньше трех километров от этого места. Я понял, что там все и произошло.
— Но вы никому не сообщили.
— Время поджимало. Лейла Муавад пропала уже два дня назад.
Кальвини снова уселся. Доводы Пассана его явно не убедили.
— Кто навел вас на автомастерскую?
— Финансовая полиция.
— Вы связались и с ними? И опять же я ничего не подписывал.
— Иногда не остается времени на бумажную волокиту. — Оливье жестом отмел вопрос.
— Это не волокита, майор, а закон. Я найду того, кто помог вам, не имея на то разрешения. И все для того, чтобы вы облажались у всех на глазах. Вы вторглись в частное владение в три часа ночи.
— Мы застукали его на месте преступления!
— Я бы скорее сказал, вы превысили свои полномочия! Гийара допросили в больнице: он утверждает, что совершенно ни при чем, он, как и вы, наткнулся на горящий труп у себя в мастерской.
— Что за бред!
— Он говорит, что страдает бессонницей и по ночам приходит в мастерскую, чтобы повозиться с моторами. Зайдя внутрь, он застукал убегавшего убийцу.
— Куда убегавшего?
— Сзади есть другой выход.
Пассан стиснул зубы: он его даже не заметил.
— Есть следы взлома?
— Нет, но это ничего не значит. Были проведены анализы. На руках и одежде Гийара нет никаких следов крови Лейлы Муавад.
Оливье буквально чувствовал запах талька. Настоящая обонятельная галлюцинация.
— На нем были хирургические перчатки.
— Вы видели, как он убивал? Резал? Поджигал?
— Он смылся, когда мы пришли!
— Вы избили его табельным оружием.
Пассан хотел ответить, но не мог: во рту пересохло, горло горело.
— Полиция опросила окрестных жителей. Никто не видел, как он привез туда жертву. Никаких свидетельств против него нет.
— Я неделями рыскал в этом районе. Люди там скорее руку себе отрежут, чем станут якшаться с легавыми.
— Но их молчание говорит в пользу Гийара.
— Вы прекрасно знаете, что он убийца. Я застал его на месте преступления.
— Нет, ведь вы ничего не видели и ничего не слышали. Под присягой вы не сможете сказать ничего конкретного.
Пассан был готов взорваться. Задержание на месте преступления, оказывается, для них ничего не значит!
— Это все игра слов…
— Нет. Это факты. Патрик Гийар подал на вас жалобу за нарушение судебного запрета, нанесение телесных повреждений, попытку убийства. Он утверждает, что вы пытались убить его на шоссе.
Полицейский наконец понял, что его казнь была предрешена.
— И что теперь?
— Час назад я подписал приказ об освобождении задержанного. Нам остается только молиться, чтобы Гийар не обратился в прессу. Из-за вашего поведения пришлось быть с ним особенно снисходительными.
— А что будет со мной?
— Вас ждет дисциплинарный суд. Ваше досье уже передано туда.
— Я отстранен от расследования?
Судья покачал головой. Уголок его рта — словно выгнутый лук, нацеленный на полицейского, но в глазах было что-то похожее на усталость. Удрученное бессилие.
— А как по-вашему?
Одним махом Оливье сбросил на пол все, что лежало на столе.
10
— Куда едем, месье?
— Домой.
Машина тронулась. Гийар, устроившись позади водителя, отцепил шейный бандаж и поудобнее расположился на кожаном сиденье. Эта штуковина делала его похожим на Эриха фон Строхайма в «Великой иллюзии». Он поднял крышку подлокотника, в который был встроен миниатюрный холодильник, открыл диетическую колу и облегченно вздохнул.
Затылок невыносимо болел, все тело ломило, в груди стреляло, но, учитывая, как ему досталось, он еще легко отделался. Все это сущие пустяки, как и те несколько часов, которые он провел под арестом в больничном центре Сен-Дени.
Рано утром ему разрешили сделать звонок, и меньше чем за два часа его адвокат все уладил.
Остервенение Врага ему только на руку. Ночное нападение — всего лишь очередной эпизод. Психопат — тот, другой. И все же то, что трупы обнаружили у него в мастерской, говорит не в его пользу. Пусть он и не убийца, но между этим местом и серией жертвоприношений существует некая связь. Отрицать ее невозможно. Но у него хватит времени, чтобы подготовить защиту: перевести стрелки на одного из своих служащих или кого-то из местных отморозков.
У Врага не было на него ничего нового, кроме адреса логова: он понял это, едва увидев того перед автомастерской во время разборки с теми придурками. Он тогда отреагировал мгновенно, избавившись от того единственного, что позволило бы связать его с Матерью. Он не гордился своим бегством, но поступил так из чувства долга. Необходимо было максимально удалиться от своего Творения; отстраниться от того, что французский закон именует «преступлением», чтобы продолжить Путь. Сотворение Феникса.
План сработал. Вопреки всем отягчающим обстоятельствам судья подписал приказ о его освобождении из-под ареста. Нет никаких вещественных доказательств, связывающих его с жертвой. Ночная вылазка майора совершенно незаконна. Начнется новое расследование, новые допросы и обыски… Но ему нечего бояться: он в состоянии рассказать о каждом своем поступке и шаге за последние пять дней. И он никогда не имел дела с Лейлой Муавад.
