Сыщик подошел ближе:
– Диана, вам что-нибудь говорят названия «Хеклер и Кох» МР-5?
– Нет.
– А «Глок-17» 45-го калибра?
– Это ведь марки оружия, так?
– Совершенно верно. Таким перестреляли друг друга русские. Вы никогда не использовали огнестрельное оружие в своих путешествиях по Африке?
– Я изучаю хищников и не стреляю по мишеням.
Лицо инспектора под серебристой челкой осветилось улыбкой:
– Вот и прекрасно. Я хотел быть уверен.
– В чем именно?
– Что вы не принимали участия в той бойне. Ложитесь спать. Я позвоню вам вечером.
37
Войдя в квартиру, Диана сразу заметила мигающий глазок автоответчика в спальне. Она не была уверена, что хочет слушать сообщения. В прошлый раз это повлекло за собой цепную реакцию событий, она оказалась в Фонде Брюнера и едва не погибла.
Диана прошла через гостиную в свою комнату, села на кровать и уставилась на пульсирующую, как человеческое сердце, красную лампочку. Мысленно она уже слышала короткие, как выстрелы, сообщения матери. А может, звонили ее коллеги, наткнувшиеся на статью в «Монд». Тут она вспомнила, что уже бог знает сколько времени не показывалась на работе… Когда она была там в последний раз?
Зазвонил телефон. Диана подскочила от неожиданности и автоматически сняла трубку.
– Мадемуазель Тиберж?
Голос в трубке был ей незнаком.
– Кто это?
– Меня зовут Ирен Пандов. Я звоню по поводу статьи во вчерашнем «Монд», касательно смерти Рольфа фон Кейна.
– Ка… как вы узнали мой номер?
– Он есть в справочнике.
Диана как-то по-дурацки растерянно подумала: «Ну да, конечно, справочник…» Женщина продолжила:
– Вы недостаточно осторожны – и напрасно.
Незнакомка говорила серьезным спокойным тоном, но у Дианы от страха защемило затылок.
– Что вам нужно? – резко спросила она.
– Я хотела бы встретиться. У меня есть информация, которая может вас заинтересовать.
– Вы были знакомы с Рольфом фон Кейном?
– Некоторым образом. Заочно. Но речь не о нем.
«Наверное, какая-нибудь психопатка, – подумала Диана. – Решила потрепать мне нервы. Или обычная вымогательница». Она спросила:
– О чем же тогда?
– О маленьком мальчике, которого я усыновила пять недель назад.
Диане стало холодно, как будто в жилах у нее текла не кровь, а ледяная сукровица:
– Где… это произошло?
– Во Вьетнаме. В приюте «Хуай».
– Через ассоциацию Борья-Мунди?
– Нет. «Сироты мира». Но это не имеет значения.
– А что имеет?
Не отвечая на вопрос, Ирен Пандов продолжила тем же спокойным тоном:
– Вам придется приехать, я отлучиться из дома не могу. Мой сын уже несколько дней недомогает.
Температура у Дианы упала до абсолютного нуля.
– Что с ним? Несчастный случай? – прерывающимся голосом спросила она.
– Жар. Перепады температуры.
Диана подумала о Люсьене. И о том, что Дагер уверял ее, будто скачки температуры совершенно не опасны. Она внезапно вспомнила о посетившем ее две ночи назад на пороге сна предчувствии: где-то наверняка живет ее собрат по несчастью… Ирен Пандов продолжила:
– Приезжайте ко мне. Как можно скорее.
– Куда? Где вы живете?
Ирен жила в тысяче километров от Парижа, недалеко от Ниццы, в Далюи.
Диана записывала адрес и указания Ирен, прокручивая в голове план действий. Улететь первым утренним рейсом. Взять машину в прокате. Все просто.
– Я приеду завтра, в середине дня, – пообещала она.
– Буду ждать.
Ирен говорила пугающе мягко. Диану вдруг осенило:
– Как вы назвали своего мальчика?
Ирен ответила, и Диана услышала в ее голосе нежность и улыбку:
– И вы еще спрашиваете? Значит, не поняли, что в действительности происходит.
Последняя надежда покинула Диану, и она прошептала помертвевшими губами, как будто хотела задуть свечу:
– Люсьен…
38
Диана прилетела в Ниццу в половине девятого утра и через полчаса, даже не взглянув на Средиземное море, уже ехала по скоростному шоссе мимо домов, торговых центров и предприятий. В окрестностях Сен-Мартен-дю-Вар пейзаж изменился, леса и скалы потеснили дома, и Диана наконец увидела горы.
Сосны прижимались к отвесным склонам, черные вершины устремлялись в небо, реки обмелели… Небо было затянуто облаками. Камень и холод вытеснили тепло, морской воздух и провансальскую растительность. Диана никуда не сворачивала с дороги, проложенной над руслом пересохшего Вара.
Через час пути по бесконечному серпантину Диана наконец добралась до лежавшего в долине озера: оно напоминало зеркало, в котором отражался грозовой свет. Цвет воды колебался между серым и синим, по поверхности бежали мелкие серо-стальные волны. Вокруг господствовал изумрудный цвет. Хвойные деревья тянулись вверх, рассекая тучи. Диана содрогнулась. Она ощущала жестокость каждой вершины, каждого отблеска, каждой детали окружавшего ее пейзажа, освещенного пробивающимся сквозь тучи солнцем.
На выезде с очередного поворота Диана заметила поляну. Бревенчатые строения на берегу составляли целый хутор. Ирен Пандов сказала ей: «Ранчо в форме подковы на берегу озера». Она начала спускаться в долину.
Скоро она увидела столб с табличкой «Летний лагерь Секло» у въезда на посыпанную гравием дорожку. Бревенчатые строения были обнесены изгородью. Слева тянулись пастбища, куда летом наверняка выпускали лошадей. Справа яркие воротца закрывали игровые площадки.
Она остановилась под елями, вышла из машины и полной грудью вдохнула воздух, напоенный ароматами смолы и свежескошенной травы. Вокруг царила полная тишина: не щебетали птицы, не жужжали насекомые. Что случилось? Может, идет гроза? Она направилась к главному зданию, стараясь отогнать страхи.
Через бревенчатую дверь Диана попала на обшитую пихтой крытую галерею, по правой стороне которой шли вешалки. Через застекленные двери слева был виден большой внутренний двор, расположенный между двумя крыльями ранчо, поднимавшегося до холма, за которым стеной стоял лес. В просветах между деревьями угадывалась озерная гладь. Тишина и ощущение пустоты здесь, в этом месте, созданном для детской толчеи и веселья, пугали Диану.
