Цифер снова по-дружески ткнул его в плечо.
– Пошли. Мариус здесь. Прихватим крысу прямо в ее дыре.
Они начали протискиваться через плотную колышущуюся толпу: танцоры судорожно трясли плечами и вращали бедрами, спонтанно реагируя на поток музыки, изливающейся на них со сцены. Орудуя локтями и коленями, сыщики добрались до эстрады.
Шиффер повернул направо под ультразвуковое мяуканье гитар. Поль с трудом поспевал за старым сыщиком. Он видел, как тот спрашивает о чем-то вышибалу, перекрикивая грохот мелодии. Переговоры, видимо, увенчались успехом, потому что детина открыл-таки перед ними невидимую дверь. Поль едва успел протиснуться внутрь. Они попали в узкий полутемный проход со стенами, увешанными плакатами и афишами. На большинстве из них фигурировали турецкий полумесяц и коммунистический молот – вкупе они составляли весьма красноречивый политический символ. Шиффер снизошел до объяснений:
– Мариус руководит ячейкой крайне левых, у них штаб на улице Жарри. Это его дружки в прошлом году заварили кашу в турецких тюрьмах.
Поль краем уха слышал об этих беспорядках, но пикантных вопросов задавать не стал. Ему было не до геополитики. Музыка глухо бухала им в спину. Шиффер хмыкнул, не сбавляя хода:
– С концертами это он здорово придумал. Просто ловец душ!
– Не понимаю...
– Мариус подторговывает наркотиками. "Экстази". Амфетамины. Все, что делается на базе "спида"
[4]
, – Поль передернулся, – или ЛСД. На концертах он вербует клиентуру. Многостаночник.
Поль спросил, повинуясь наитию:
– Вы знаете, что такое "Черный Бомбей"?
– Конечно, в последние годы он вошел в моду. "Экстази" пополам с героином.
Откуда пятидесятидевятилетний бывший полицейский, только что покинувший стены дома престарелых, мог знать о последних тенденциях в области производства "экстази"? Еще одна тайна.
– Идеально забирает, – добавил Шиффер. – "Спид" возбуждает, а героин расслабляет. Ты медленно переходишь от состояния "глазки плошками" к фазе "зрачки с булавочную головку".
– С булавочную головку?
– Именно, героин ведь усыпляет. У наркомана всегда течет из носу. – Шиффер замолчал. – Не понимаю. Ты что, никогда не вел дел по наркотикам?
– Я четыре года работал в отделе по борьбе с наркотиками. Что не делает из меня наркомана.
Цифер одарил Поля самой лучезарной из своих улыбок.
– Как ты хочешь победить зло, которое не пробовал? Как сможешь победить врага, если не знаешь его козырей? Необходимо понимать, что так привлекает подростков в этом дерьме. Сила наркотика в том, что это "вкусно". Черт, если не врубаешься, не лезь в драку!
Поль вспомнил свою первую, спонтанную реакцию на упоминание имени Жан-Луи Шиффера: отец всех легавых. Полугерой-полудемон. Человек, объединивший в себе все лучшее и худшее.
Поль подавил ярость и пошел следом за напарником. Они последний раз свернули за угол и увидели двух гигантов в кожаных пальто, охранявших выкрашенную в черный цвет дверь.
Сыщик с седоватым ежиком махнул удостоверением. Поль вздрогнул: откуда у него официальный документ? Эта деталь подтвердила худшие подозрения: Цифер перехватил у него инициативу. В довершение всех бед он заговорил с громилами по-турецки.
Охранник явно колебался, но в конце концов все-таки поднял руку, чтобы постучать в дверь.
Шиффер жестом остановил его и сам нажал на ручку.
Уже входя, он рявкнул через плечо Полю:
– Не разевай рта во время допроса.
Поль хотел ответить крепким словцом, но не успел. Эта встреча станет для него "полевым испытанием".
25
– Салям алейкум, Мариус!
Человек, сидевший в кресле за столом, от удивления едва не свалился на пол.
– Шиффер?.. Алейкум ассалям, брат мой!
Марек Чезиуш уже взял себя в руки. Он встал, обогнул металлический стол и пошел им навстречу, широко улыбаясь. Турок был одет в красную с золотом футболку – цвета клуба "Галатасарай". Из-за худобы он походил на транспарант, каким болельщики размахивают на трибунах. Поль вряд ли сумел бы определить точный возраст этого человека. Рыжие с сединой волосы напоминали тлеющие под пеплом угольки, выражение сдерживаемой веселости придавало ему зловещий вид старого мальчика. Кожа медного цвета гармонично дополняла шевелюру.
Мужчины горячо обнялись. Заваленная бумагами комната без окон насквозь пропиталась табачным дымом. На ковер явно не раз роняли непотушенные окурки. Вся обстановка была напоминанием о 70-х: серебристые металлические шкафы, круглые экраны, круглые табуреты "тамтам", лампы-мобили и конусообразные плафоны.
В углу кабинета Поль заметил печатное оборудование: ксерокс, две переплетные машины и бумагорезательный аппарат – джентльменский набор политического борца.
Густой смех Мариуса перекрывал далекую вибрацию зала.
– Сколько лет, сколько зим...
– В моем возрасте лучше не считать.
– Нам тебя не хватало, брат мой. Действительно не хватало.
Турок говорил по-французски без акцента. Они снова обнялись – играть следовало по правилам.
– Как дети? – спросил Шиффер насмешливым тоном.
– Они слишком быстро растут. Я глаз с них не спускаю. Боюсь что-нибудь упустить!
– А мой любимый малыш Али?
Мариус сделал шутливый выпад в сторону Шиффера, сделав вид, будто собирается нанести ему апперкот, но в последнее мгновение его кулак остановился.
– Этот самый шустрый из всех!
Внезапно Мариус заметил Поля, и глаза его заледенели, хотя губы продолжали улыбаться.
– Ты вернулся на службу? – спросил он у Шиффера.
– Просто консультирую. Представляю тебе Поля Нерто, капитана из Управления полиции.
Поколебавшись, Поль протянул руку, но ему не ответили. Секунду он смотрел на повисшие в пустоте пальцы. В этой комнате было слишком светло, улыбки выглядели фальшивыми, воняло табачным дымом. Пытаясь сохранить лицо, Поль притворился будто рассматривает стопку листовок.
– Все балуешься большевистскими сочинениями? – поинтересовался Шиффер.
– Мы живы благодаря идеалам.
Полицейский подцепил верхний листок и прочел вслух:
– "Когда трудящиеся овладеют средствами производства..." – Он фыркнул. – Я думал, ты вышел из того возраста, когда увлекаются подобной фигней.
– Шиффер, друг мой, то, что ты называешь "фигней", переживет нас.
– При условии, что кто-нибудь сегодня захочет прочитать написанное.
Мариус снова лучезарно улыбнулся – губами и глазами одновременно.
