– История дошла до ушей Шарлье, и он мгновенно понял: появился идеальный объект для запуска проекта "Морфо".
– Почему "идеальный"?
– Без документов, без семьи, без привязанностей. Но главное – ты была в шоковом состоянии.
Акерманн бросил взгляд на Матильду – "вы-то специалист и понимаете!" – и вернулся к Анне.
– Не знаю, что ты видела той ночью, но определенно нечто ужасное. Твоя травма была очень глубокой – три дня после того, как тебя привезли, ты пребывала в каталепсии. Вздрагивала при малейшем шорохе. Но самым интересным для нас был тот факт, что перенесенная травма нарушила твою память. Ты не могла вспомнить ни своего имени, ни паспортных данных, не знала, кто ты, и все время бормотала что-то нечленораздельное. Твоя амнезия подготовила для меня почву, ты стала идеальной подопытной, которой можно было очень быстро "имплантировать" новые воспоминания.
– Сволочь! – закричала Анна.
Он согласился, прикрыв глаза, но тут же спохватился, осознав нелепость ситуации, и добавил с изрядной долей цинизма:
– Кроме того, ты изъяснялась на идеальном французском. Именно эта деталь навела Шарлье на мысль.
– На какую мысль?
– Сначала мы просто хотели поместить фрагменты искусственных воспоминаний в голову иностранной "морской свинки", человека иной культуры, и посмотреть, что произойдет. Например, изменить религиозные убеждения мусульманина. Внушить ему мотив разочарования. Но когда появилась ты, наши возможности расширились. Ты великолепно говорила на нашем языке, физически была совершеннейшей европейкой. Шарлье поднял планку: он хотел попытаться полностью стереть твою личность, твой культурный багаж и сделать из тебя западную женщину.
Он замолчал. Женщины тоже не говорили ни слова, приглашая его продолжать:
– Сначала я углубил твою амнезию, введя сверхдозу валиума, после чего приступил к "промывке мозгов". Начал строить твою новую личность. С помощью Кислорода-15.
Матильда была заинтригована:
– Что именно ты делал?
Акерманн снова затянулся и ответил, не сводя глаз с Анны:
– Главным было внушение информации. Разговоры. Картинки на экране. Записанные звуки. Перед каждым сеансом я вводил радиоактивное вещество. Результаты оказались просто невероятными. Каждая деталь превращалась в твоем мозгу в реальное воспоминание. С каждым днем ты все больше превращалась в реальную Анну Геймз.
Хрупкая женская фигурка отделилась от колонны.
– Хочешь сказать, она действительно существует?
Его страх вонял все сильнее, от него пахло как от покойника. Он и правда гнил заживо, в душе из-за амфетаминового голода поднималась легкая паника.
– Твою память следовало наполнить адекватным набором воспоминаний. Лучше всего было выбрать реально существующую личность и воспользоваться ее историей, фотографиями, домашним видео. Именно поэтому мы выбрали Анну Геймз.
– Кто она? Где настоящая Анна Геймз?
Прежде чем ответить, Акерманн надел очки:
– В нескольких метрах под землей. Она умерла. Жена Геймза покончила с собой шесть месяцев назад. Место было в каком-то смысле свободно. Все твои воспоминания – из ее истории. Умершие родители. Семья на юго-востоке страны. Свадьба в Сен-Поль-де-Ванс. Диплом юриста.
В этот момент погас свет, Матильда машинально щелкнула рычажком и спросила:
– Вы собирались вернуть такую женщину в турецкую среду?
– Нет. Зачем же было совершать бессмысленные поступки? Наша операция была "пробой пера". Попыткой полной... перемены личности. Мы просто хотели посмотреть, чего сумеем добиться.
– И что вы собирались сделать со мной... потом?
– Понятия не имею. Это не входило в мою компетенцию.
Еще одна ложь. Конечно, он знал, что ждало эту женщину. Как поступают с мешающей всем подопытной свинкой? Сделать лоботомию или устранить. Когда Анна заговорила, голос ее был холоден, как сталь, как будто она осознавала зловещую реальность:
– Кто такой Лоран Геймз?
– Он именно тот, за кого себя выдает: высокопоставленный чиновник из Министерства внутренних дел.
– Почему он согласился на этот маскарад?
– Все связано с его женой. Она была неуравновешенной и склонной к депрессии. В последнее время Лоран пытался заставить ее работать. В Министерстве обороны. Какое-то особое поручение, касающееся Сирии. Анна украла документы и хотела продать их властям Дамаска, чтобы потом убежать на край света. Чокнутая. Все открылось, Анна сломалась и покончила с собой.
Матильда поморщилась.
– И эта история была средством давления на Лорана Геймза даже после ее смерти?
– Он всегда опасался скандала. Его карьера была бы уничтожена: чиновник такого ранга женат на шпионке! У Шарлье на Лорана целое досье, тот у него на крючке, как и все остальные.
– Все остальные?
– Ален Лакру. Пьер Карасилли. Жан-Франсуа Годмар. – Он обернулся к Анне. – Так называемые важные особы, с которыми ты не раз ужинала.
– Кто они такие?
– Клоуны, взяточники, коррумпированные полицейские, на которых Шарлье собрал информацию, они были вынуждены появляться на этих карнавальных представлениях.
– А к чему вообще эти собрания?
– Это была моя идея. Я хотел столкнуть твой рассудок с внешним миром, понаблюдать за реакциями. Все снималось на пленку, беседы записывались. Ты должна понять – твое существование было фальшивым: дом на авеню Ош, консьержка, соседи... Все было под нашим контролем.
– Лабораторная крыса.
Акерманн встал, чтобы пройтись и размять ноги, но оказался заблокированным между открытой дверцей и стеной и снова опустился на сиденье.
– Эта программа – переворот в науке, – хрипло бросил он. – Нам было не до моральных принципов.
Анна протянула ему сигарету. Похоже, она готова была простить, лишь бы он сказал всю правду.
– А "Дом Шоколада"?
Прикуривая, Акерманн вдруг понял, что его бьет дрожь. Очень скоро начнется кризис, ломка не за горами.
– Это была одна из проблем, – произнес он, выпустив облако дыма. – Твой выход на работу застиг нас врасплох. Наблюдение пришлось усилить. Полиция не выпускала тебя из поля зрения. Кучер у ресторана...
– "Подводное царство".
– Вот-вот, "Подводное царство".
– Когда я работала в "Доме Шоколада", в магазин часто заходил один покупатель. Он тоже был полицейским?
– Возможно. Детали мне неизвестны. Я знаю одно – ты от нас ускользала.
В очередной раз погас свет, и Матильда снова зажгла его.
– Настоящей проблемой стали твои приступы, – продолжил Эрик. – Я сразу понял, что произошел слом и что ситуация будет только ухудшаться. Симптом "неузнавания" лиц стал всего лишь предвестником: твоя истинная память пробивалась на поверхность сознания.
