— Тридцать пять.
— Вы женаты?
— Холост.
— Работаете?
— Я адвокат.
— В какой области?
— Занимаюсь негосударственными организациями, размещенными на Южноамериканском континенте.
Хоакин говорил без всякого испанского акцента. Похоже, он вырос во Франции. Или у него природные способности к языкам.
— Какова сфера деятельности этих неправительственных организаций?
— Все как обычно. Помогаем самым бедным. Лечим детей, делаем им прививки. Что касается меня, я управляю пожертвованиями, собранными по всему миру.
Молчание. Феро записывал. На каждый вопрос Хоакин отвечал уверенно, не спеша и не путаясь.
— У вас есть проблемы со здоровьем?
— Нет.
— Вы пьете?
— Нет.
— Принимаете наркотики?
— Никогда.
— Ваш отец говорит, что у вас случаются, скажем, приступы.
Жанне послышался смешок. Видимо, Хоакин не принимал все это близко к сердцу.
— Приступы. Хорошо сказано.
— Что вы об этом скажете?
— Ничего.
— Почему?
— Я о них ничего не помню. Это словно провал в памяти.
— Это-то меня и беспокоит, — добавил отец.
Опять молчание. Феро снова сделал запись.
— И для этих провалов характерно появление другой личности?
— Говорю вам, понятия не имею!
Хоакин повысил голос. Первый признак нервозности. Голос Феро тоже изменился. Стал тверже.
— Вы согласны провести сейчас короткий сеанс гипноза?
— Как в «Экзорцисте»?
Адвокат заговорил шутливым тоном. Отстраненным.
— Как в «Экзорцисте». Именно. Этот метод часто преподносит сюрпризы.
Снова смешок.
— Думаете, я одержим дьяволом?
Голоса собеседников звучали то нервно, то непринужденно. Как у Хоакина, так и у Феро.
— Нет, — ответил психоаналитик. — Возможно, во время ваших провалов действуете вы сами и какая-то другая личность, хотя вы об этом не подозреваете. Или скорее другая сторона вашей личности. Вместе мы, несомненно, сумеем заставить ее проявить себя. Для вас это совершенно безопасно.
Феро говорил уверенно. Словно хирург перед тем, как дать наркоз. Послышался шорох. Хоакин заерзал на стуле.
— Не знаю.
— Хоакин, — шепнул отец.
— Папа, не вмешивайся.
Молчание. И потом:
— Хорошо. Давайте попробуем.
— Позвольте, я задерну шторы.
Шум шагов. Постукивание жалюзи. Скрип передвигаемых стульев. Жанна слушала как зачарованная. Она не могла избавиться от мысли, что все это произошло перед самой их встречей. Ей открывалась истина. Когда она расслабилась, лакомясь мороженым в садах на Елисейских Полях, Антуан Феро тоже пытался развеяться. Выходит, они помогали друг другу. Жанна ускорила прослушивание, пропуская подготовительный этап перед сеансом гипноза. Теперь Хоакин был в трансе. Замедленные ответы. Невыразительный голос, словно исходивший из глубины гортани, прямо из голосовых связок. Жанна представляла всех троих в полумраке кабинета. Феро сидит за столом или, возможно, рядом с пациентом. Хоакин выпрямился на стуле, с закрытыми глазами или неподвижными зрачками. А в стороне стоит отец. Она бы не сказала почему, но он виделся ей с пышной, тронутой сединой или совсем седой шевелюрой.
— Хоакин, вы меня слышите?
— Я вас слышу.
— Я бы хотел обратиться к тому, кто находится в вас, если он существует.
Нет ответа.
— Могу я поговорить с ним?
Феро повысил голос:
— Я обращаюсь к тому, кто живет внутри Хоакина. Отвечай!
Жанна заметила, что Феро перешел на «ты». Наверняка чтобы различить двух своих собеседников: Хоакина и чужака. Последняя попытка, более спокойным тоном:
— Как тебя зовут?
Короткое молчание. Затем в комнате зазвучал другой голос:
— У тебя нет имени.
От этого тембра ее передернуло. В нем было что-то металлическое, скрежещущее, сверлящее. Ни мужчина и ни женщина. Возможно, ребенок. На каникулах в деревне, в Леперше, они с сестрой мастерили рацию из консервных банок, связанных веревочкой. Из металлических цилиндров раздавался точно такой же звук. Жестяной голос. Голос металлической струны.
— Как тебя зовут.
Отец прошептал:
— Оно никогда не говорит «я». Оно всегда говорит во втором лице.
— Замолчите.
Феро прочистил горло:
— Сколько тебе лет?
— У тебя нет возраста. Ты из леса.
— Какого леса?
— Тебе будет очень больно.
— Чего тебе надо? Чего ты хочешь?
Нет ответа.
— Расскажи мне о лесе.
Металлический скрежет. Вероятно, смешок.
— Его надо слушать. Лес мертвецов.
— Почему ты его так называешь?
Нет ответа.
— Ты узнал этот лес, когда был маленьким?
— Ты узнал этот лес, когда был маленьким?
Отец снова негромко вставил:
— Я заметил, что это значит «да». Оно повторяет вопрос.
Феро не ответил. Жанна представила, как он сосредоточился на Хоакине. Наверняка склонился над ним, упираясь руками в колени.
— Опиши мне его.
— Лес опасен.
— Почему?
— Он убивает. Он кусается.
— В лесу тебя искусали?
— В лесу тебя искусали?
— Когда ты появляешься внутри Хоакина, что ты заставляешь его делать?
Молчание.
— Ты хочешь отомстить лесу?
Молчание.
— Отвечай на вопрос.
Молчание.
— Отвечай, это приказ!
Снова скрежет. Возможно, смех. Или отрыжка. Детский голос стал чуть выше, и теперь это было похоже на быстрое заунывное чтение:
— Todas las promesas de mi amor se irán contigo.
Me olvidorás, me olvidorás.
Junto a la estación lloraré igual que un niñо,
Porque te vas, porque te vas,
Porque te vas, porque te vas…
[19]
