— Тело Франсуа уже вывезли?
— Ну да. То, что от него осталось.
— А другое тело?
— Какое другое?
— Разве вы не нашли второй труп?
— Нет.
— Завалы уже разобрали?
— Вроде бы. Не пойму, ты что-то видела?
Тут ее осенило. Та тварь, похоже, не боялась огня. Вдруг она выбралась из него живой? Если так, то Антуан Феро — следующий в списке.
— Мне нужно к тебе зайти. Заглянуть в досье.
— Не получится. Это не твое расследование.
— Посмотрим.
— Нечего и смотреть. Если тут действительно есть связь, оба дела — о людоеде и о поджоге — поручат одному следователю. И вряд ли это будешь ты.
— Так я все-таки заеду?
Райшенбах вздохнул:
— Тогда пошевеливайся. Дело у меня вот-вот заберут.
— Уже еду.
Жанна отсоединилась. Ее бросало то в жар, то в холод. Она поспешила в ванную. При бледном неоновом свете ее кожа напоминала пожелтевшую эмаль умывальника. На висках все еще виднелись черные следы копоти. Обгоревшие пряди торчали, словно дреды. Настоящее пугало.
Она умылась. Подняла голову. Посмотрела, что вышло. Не стало ни хуже, ни лучше. Она оделась. Застегнула на запястье часы. 9.30. У нее в запасе всего пара часов до того, как полиция и суд окончательно обо всем договорятся.
Жанна схватила мобильный. Позвонила по номеру из списка контактов. Нет ответа. Оставлять сообщение она не стала. Черт возьми, Феро, где ты?
Она пошла по коридору. Здесь, толкая перед собой передвижные капельницы, прохаживались дети. Другие, стараясь не шуметь, играли в своих палатах. Жанна отвела глаза. От этого зрелища ей стало не по себе. Лестница. Выход. Пройдя под деревьями центральной аллеи, она спустилась по склону.
Надо взять такси. Забрать с улицы Милан свою машину. Спецпропуск на лобовом стекле наверняка спас ее от эвакуации. А потом пулей на набережную Орфевр. Просмотреть следственное дело. Но прежде всего надо заехать к психоаналитику. И хватит ходить вокруг да около. Антуану Феро придется все выложить. Фамилию и адрес испанца и его сына. А там уж Жанна сама разыщет эту парочку и вытрясет из них всю правду.
Выйдя за ворота, она оказалась на улице Севр. От яркого солнечного света защипало глаза. Жанна невольно вскрикнула. Помахала рукой, пытаясь остановить такси. Солнце мешало разглядеть, свободна машина или нет.
Этот пустяк стал последней каплей. У Жанны опустились руки. Все вдруг показалось ей безнадежным. Тротуар слишком узким. Улица в лучах слепящего солнца слишком черной. Стены больницы Неккера и стоящего напротив Института незрячих детей — слишком голыми. Она оперлась о каменные ворота, чувствуя, что теряет сознание…
И тут рядом остановилось такси.
Она забралась внутрь и из последних сил шепнула:
— Улица Ле-Гофф, один.
25
Кодовый замок днем не работал. На почтовых ящиках в холле были указаны фамилии съемщиков. Доктор Антуан Феро. Четвертый этаж, направо. Жанна поднялась на лифте. В доме пахло пылью и холодным мрамором. Как в церкви.
Она попросила таксиста подождать ее в машине. Жанна толком не знала, что скажет психоаналитику, да и застанет ли его на месте. Позвонила в дверь. Никто не ответил. Позвонила снова. Тишина. Постучалась. Бесполезно. Вдруг ее охватила тревога.
Жанна взяла сотовый и позвонила в справочную, чтобы узнать номер кабинета Антуана Феро. Через несколько секунд она связалась с его регистратурой и прикинулась пациенткой, которую подвел врач.
Ответ последовал незамедлительно:
— Пока к доктору Феро нет записи.
— Почему?
— Я не уполномочена давать объяснения.
Жанна разглядывала медную табличку на дверях: «АНТУАН ФЕРО. ПСИХИАТР. ПСИХОАНАЛИТИК». Сердце заколотилось как бешеное.
— Он болен?
— Я не уполномочена…
— О'кей. — Жанна переменила тон. Попробуем иначе. — Я — Жанна Крулевска, следственный судья Нантерского суда. Или вы будете отвечать, или я немедленно пришлю к вам полицейских, которые занимаются этим делом вместе со мной. Славные ребята. Вот только несговорчивые.
Повисло молчание.
— Антуан Феро сам предупредил вас, чтобы к нему не записывали?
— Да. Сегодня утром.
Гора с плеч.
— В котором часу?
— В девять.
— Вы уверены, что звонил он сам?
— Да. Я не думаю, я…
— Что именно он вам сказал?
— Все отменил. Сказал, что пока не принимает. До новых распоряжений.
— Он как-то это объяснил?
— Нет.
— Оставил свои координаты? Сказал, как с ним связаться в экстренном случае?
— Нет. У нас есть только номер его мобильного.
— Он не сказал, когда перезвонит?
— Нет.
Жанна отсоединилась. Вот бы вызвать плотника и взломать кабинет, обыскать архивы. Найти координаты отца и сына… Нет. Не сейчас. И не так.
Она вернулась к такси. Перед тем как в него сесть, заметила газетный киоск. И поспешила купить ежедневники. «Фигаро». «Паризьен». «Либерасьон». Стоя среди уличного шума, она просмотрела первые полосы и пролистала газеты до конца. Во всех понедельничных изданиях упоминалось убийство Франчески Терча, но так же кратко, как и в «Журналь дю диманш». У газетчиков все еще нет информации. Пресс-конференцию по понятным причинам отменили. Сведения не должны просочиться в прессу, прежде чем будет назначен новый судья и дело поручат новой следственной группе.
Она села в такси и велела ехать на улицу Милан. По пути попыталась восстановить ход событий. Наверняка Феро видел одну из утренних газет. А может даже, вчерашнюю «Журналь дю диманш». И понял всю правду, но не стал разыскивать испанца и его сына. Он попросту испугался и сбежал. Вряд ли его можно в этом упрекать. С другой стороны, нет причин считать, что ему известно о пожаре и смерти Франсуа Тэна.
На улице Милан Жанна забрала свой «твинго», все еще припаркованный у самого подъезда. На какое-то мгновение ей захотелось вернуться на пепелище. Но едва представив себе обугленное здание и запах гари, она передумала.
Резко тронув машину с места, она помчалась на набережную Орфевр. Через двадцать минут припарковалась во дворе дома № 36. С трудом поднялась по лестнице. На нее косился каждый встречный легавый. Не так часто здесь встретишь судью, к тому же с обгорелыми волосами и в закопченной, как у трубочиста, одежде.
— Ты мне отксеришь документы?
— Даже не знаю…
Райшенбах переминался с ноги на ногу в своем кабинете, плохо выбритый, с блестящими от геля волосами. Перед ним лежали две толстенные папки с документами по делу каннибала.
