— Я потолкую с коллегой. Вместе мы добудем информацию сегодня же.
— Можно мне получить ее раньше Верну?
— Не зарывайся, Касдан.
Он отключился. Имя легавого из судебной полиции указывало на два факта. Во-первых, дело осталось у капитана. Во-вторых, легавый в бомбере не отказался от версии о политическом следе.
Армянин встал и натянул куртку. Прежде чем обходить церкви, надо пополнить знания.
11
«Личное дело Пиночета». «Золото диктатур».
«Недостижимая авторитарная демократия».
«Пиночет против испанского правосудия».
«Двадцать лет безнаказанности».
«„Кондор“: теневой заговор»…
В книжном Чили со своими политическими потрясениями занимал целых три полки. Две из них были отведены Пиночету и его диктатуре. Касдан выбрал самые интересные книги, спрыгнул с приставной лесенки и направился к лестнице, ведущей на первый этаж.
Он находился в подвале своего любимого книжного магазина «Арматтан» на улице Эколь, 16. Магазин специализировался на африканской тематике и казался выстроенным из книг, ровным слоем покрывавших его стены. Книжные перегородки были так высоки, что каждому покупателю предоставлялась приставная лестница, чтобы добраться до нужных полок.
Касдан заплатил в кассе кругленькую сумму и с грустью вспомнил счастливые времена, когда служебные расходы ему возмещала полиция. Выйдя на улицу, он жадно втянул воздух. Книжный располагался в самом конце улицы Эколь. Здешние здания словно замыкали Латинский квартал, открывая другие районы: улицу Монж, ведущую куда-то вверх, магазин фортепиано «Амм», выступающий вперед, как форштевень пакетбота, последние артхаусные кинозалы…
Армянин проверил мобильный. Пришло сообщение от отца Саркиса. Он тут же перезвонил.
— Что-то случилось?
— Ко мне приходил другой полицейский.
— Из уголовки?
— Нет. Что-то на «з». И там было слово «несовершеннолетние».
— ОЗПН. Отдел по защите прав несовершеннолетних.
— Вот-вот.
Касдан вздрогнул. Верну получил рапорт Пюиферра, в котором упоминался отпечаток кроссовки, около девяти утра. Сейчас одиннадцать. Неужели капитан тут же связался с ОЗПН, чтобы они присутствовали при допросе малолетних хористов? Странно. Не в интересах Верну обращаться в другой отдел.
— А как выглядел легавый?
— Довольно необычно.
— В смысле?
— Молодой. Грязный. Небритый. Смазливый. Больше похож на рок-музыканта. Он даже поиграл на органе.
— Что-что?
— Клянусь. Пока ждал меня, поднялся на галерею. Желтые ленты так и не сняли. Он подлез под них и сел за клавиатуру. Включил ее и заиграл хит семидесятых…
Саркис напел своим хриплым голосом несколько нот. Касдан узнал песню:
— «Light my fire»,
[4]
группа «Дорс».
— Похоже на то.
Касдан попытался представить себе легавого, который затаптывает место преступления и играет музыку «Дорс» в «его» церкви. Чудеса, да и только.
— Он представился?
— Да. Я записал… Седрик Волокин.
— Не знаю такого. А удостоверение показал?
— Да, сразу.
— О чем конкретно он тебя спрашивал?
— Когда именно обнаружили тело, как оно лежало, о следах крови… Но главное, он хотел допросить мальчиков. Как и ты. Всех, на ком были кроссовки «конверс».
Ясное дело. Верну кому-то слил информацию. Но зачем? Чувствовал, что сам не справится с допросом?
— Постараюсь разузнать, — подвел итог Касдан. — Больше ничего нового?
— Еще звонил Верну, вчерашний полицейский. Тоже хочет допросить мальчишек. Вы же не собираетесь все…
Что-то тут не сходится. Раз Верну намерен сам допросить детей, значит, рок-легавый появился не с его подачи. Но как он пронюхал об этом деле?
— Ты сказал Верну, что я их уже допрашивал?
— Мне пришлось, Лионель.
— И как он это воспринял?
— Обругал тебя старым придурком.
— Я тебе перезвоню. Не бери в голову.
Касдан вернулся к своей машине. Сев за руль, набрал номер капитана первого подразделения судебной полиции. Тот даже не дал ему поздороваться:
— Проклятье! Что за игры, черт побери!
— Я продвигаюсь. Только и всего.
— Кто вам позволил? На кого вы работаете?
— Это моя церковь.
— Послушайте. Если вы хоть раз встанете у меня на пути, я вас арестую. Это остудит ваш пыл.
— Понимаю.
— Ни черта вы не понимаете, но клянусь, я так и сделаю!
Помолчав, Верну сбавил тон:
— Дети вам что-нибудь сказали?
— Нет.
— Вот черт. Ну вы мне и подгадили. Завалили расследование!
— Успокойся. Тут что-то нечисто. Я не великий психолог и не рассчитывал, что кто-то из них раскроет мне душу. Но непременно заметил бы признаки смятения у мальчика, ставшего свидетелем убийства.
— Никто из них не выглядел потрясенным?
— Нет. И этому должно быть какое-то объяснение. А сам ты до чего докопался?
— Хотите рапорт с подписью? Мне вам нечего сказать! И держитесь подальше от моего расследования! — Он снова взорвался: — Какое право вы имели допрашивать ребят без всякого разрешения? Без малейших предосторожностей?
Касдан не ответил. Он просто дожидался, пока голос в трубке поутихнет. А вместе с ним и гнев Верну. Наконец он произнес:
— Последняя деталь: ты связывался с отделом по защите прав несовершеннолетних?
— С ОЗПН? Зачем мне это?
Не ответив на вопрос, Касдан заговорил другим тоном:
— Слушай сюда. Я понимаю, почему ты дерешь глотку. Ты, верно, думаешь, что тебе ни к чему такая старая рухлядь, как я. Но не забывай: у тебя только неделя, чтобы распутать дело.
— Неделя?
— Да. Срок раскрытия «по горячим следам». Потом назначат следственного судью и обнулят счетчик. Тебе придется просить разрешение на каждый обыск. А пока ты сам себе хозяин.
Верну замолчал. Он знал закон. В течение восьми дней после обнаружения трупа служба, которой прокурор поручил расследование, располагает всеми полномочиями. Полицейские, ведущие следствие, в это время не нуждаются в ордерах и разрешениях. Обыски, допросы свидетелей, задержания — все в их руках.
— Но тебе нужна помощь, — продолжал Касдан. — Убийство совершено на армянской территории. И оно затрагивает другую общину — чилийскую. Такой старый иммигрант, как я, может тебе пригодиться. А все лавры достанутся тебе.
