– Не торопясь? – придушенным голосом спросил он. – На этот раз сделаем все по правилам? Немного поговорим, выпьем вина, послушаем музыку? А над головой не будет охраны Риоваля и ледяной скалы – у меня под…
Ее огромные глаза были золотыми и влажными:
– Ты ведь сказал, что любишь делать то, что у тебя лучше всего получается.
Майлз раньше и не знал, как опьяняет его лесть высоких женщин. Обязательно надо будет справиться с этой слабостью. Когда-нибудь впоследствии…
Они отправились в его каюту и усердно занимались тем, что получалось у Майлза лучше всего, пока не оказались на полпути к Эскобару.
III
– А что потом стало с девушкой-волчицей? – спросил Иллиан, нарушив долгое, зачарованное молчание.
– У нее все хорошо. Недавно получила сержантские нашивки. Врачи дендарийцев посадили ее на какие-то лекарства, немного замедлившие метаболизм.
– Это продлит ей жизнь?
Майлз пожал плечами:
– Хотел бы я знать. Может быть. Мы надеемся.
– Так. – Иллиан уселся поудобнее. – Тогда остается Дагула. Могу напомнить, что единственным твоим докладом был тот, чрезвычайно краткий, который отправлен с Махата Солярис.
– Это же был только предварительный отчет. Я думал, что вернусь гораздо раньше.
– Дело не в краткости. По крайней мере граф Форволк задает не этот вопрос. Расходы, Майлз. Выкладывай, а потом можешь поспать.
Майлз устало нахмурился.
– Задание выглядело совсем простым – почти таким же простым, как и то, на Архипелаге Джексона. Ну а потом дела пошли плохо. Потом дела пошли отвратительно…
– Тогда давай сначала.
– Начало. О Господи. Значит, так…
Границы бесконечности
«Неужели меня угораздило умереть, попасть в преисподнюю и даже не заметить этого?»
Огромный опалесцирующий купол силового поля ограничивал идеально ровный круг диаметром в полкилометра. Майлз стоял у самого края, там, где светящаяся вогнутая поверхность ныряла в утоптанную землю и исчезала. Воображение невольно следовало вглубь, стремясь завершить эту гигантскую сферу – упругую, нематериальную скорлупу, которую невозможно разбить.
Внутри была сцена древнего преддверия ада. Отчаявшиеся мужчины и женщины сидели, стояли или, большей частью, лежали поодиночке и группами по всей поверхности круга. Майлз быстро огляделся, надеясь заметить хоть какие-то остатки военного порядка и дисциплины, но оказалось, что люди разбросаны произвольно, как брызги дождя на стекле.
Может, на самом деле он был убит перед самым входом в лагерь военнопленных? Может, с ним поступили так же, как это делалось в древние времена на Земле, когда тюремщики заманивали свои жертвы в газовые камеры, успокаивая их подозрения каменным мылом? И люди шли – покорно, как овцы, не догадываясь о своей участи, пока предсмертное озарение не спускалось на них душным облаком… Может, его тело было уничтожено так быстро, что нейроны не успели передать эту информацию мозгу? Не зря же столько древних мифов описывают ад как нечто круглое…
Неужели это и есть пресловутый объект высшей степени секретности на планете Дагула – лагерь военнопленных номер три? Эта голая… суповая тарелка? Майлз туманно воображал бараки, вымуштрованную охрану, ежедневные построения, тайные подкопы, заговоры с целью побега…
Но силовой купол все упростил. Зачем бараки для защиты пленных от непогоды? Купол эффективнее любой крыши. Зачем охрана? Купол поддерживается извне, и ничто, находящееся внутри, не может его пробить. Не нужны ни охрана, ни построения. Подкопы бесполезны, заговоры с целью побега – бессмысленны. И все благодаря куполу.
Единственными сооружениями, разнообразившими пейзаж, были большие серые пластиковые будки, равномерно распределенные по периметру купола. Скудная деятельность лагеря концентрировалась вокруг них. «Сортиры», – понял Майлз.
Они вошли через временный проход, который закрылся за ними еще раньше, чем исчезла слабая выпуклость в силовой стене. Ближайший обитатель купола лежал в нескольких метрах от них на циновке – точно такой же, какую сейчас держал в руках Майлз. Мужчина чуть повернул голову, чтобы посмотреть на группку новоприбывших, кисло улыбнулся и перекатился на бок, спиной к ним. Больше никто даже не потрудился поднять головы.
– Чтоб меня черти взяли! – пробормотал один из спутников Майлза.
Он и два его товарища невольно придвинулись поближе друг к другу. Раньше все трое, по их словам, были в одном взводе. Майлз встретился с ними всего несколько минут назад, на последнем этапе обработки, когда им всем выдали амуницию, полагающуюся заключенным дагульского лагеря номер три.
Единственная пара широких серых брюк. Такая же рубашка с короткими рукавами. Прямоугольная циновка для сна, свернутая в рулон. Пластиковая чашка. Вот и все. Это – и еще номер, написанный на коже. Майлза чрезвычайно раздражало, что проклятые цифры находятся на спине, где их нельзя увидеть. Ему приходилось все время бороться с желанием вывернуть шею, и рука тянулась почесать зудящий участок кожи, хотя зуд был чисто нервного происхождения. На ощупь номер тоже не определялся.
Неподалеку началось какое-то движение, и к ним приблизилась компания из нескольких человек, одетых в живописные лохмотья. Что, их наконец заметили и приветствуют? Майлзу была отчаянно нужна информация. Где-то среди всех этих бессчетных мужчин и женщин – тот, кого он ищет… «Нет, не бессчетных, – твердо поправил себя Майлз. – Их здесь всех пересчитали».
Разбитые останки Третьей и Четвертой мотопехотных бригад. Хитроумные и упорные защитники Гарсоновской орбитальной станции. Второй батальон Уиновеха, взятый в плен почти целиком. И Четырнадцатый отряд коммандос, захваченный при штурме крепости Фэллоу-Кор. А в сумме – десять тысяч двести четырнадцать человек, лучшие солдаты планеты Мэрилак. Точнее – десять тысяч двести пятнадцать, если считать его самого. Следует ли Майлзу считать себя самого?
«Группа приветствия» остановилась в нескольких метрах. Эти люди были крепкими, мускулистыми и выглядели не слишком дружелюбно. В их погасших глазах застыло выражение угрюмой скуки, которую не развеял даже тот осмотр, который они вели.
Две группы – пятеро и трое – оценили друг друга. Трое повернулись и благоразумно пошли прочь. Майлз с опозданием понял, что теперь он остался в одиночестве.
Один и страшно заметен. Его внезапно охватило чувство стыда за свою внешность. Он такой низкорослый, да в придачу еще и весь покореженный… Правда, ноги у него в результате последней операции стали одинаковой длины, но все равно слишком коротки, чтобы убежать от этой пятерки. Да и куда здесь бежать? Майлз вычеркнул бегство из списка вариантов.
Драться? Не будем шутить.
«Ничего не получится», – печально подумал он, направляясь к молчавшим парням. По крайней мере это более достойно, чем искать спасения в бегстве, а результат будет один.
