Коридор. Если он ничего не путает, слева располагается внешняя лестница, по которой можно подняться к жилым комнатам. Народу в этот час здесь не было — все ушли в другое здание на ужин. Очутившись у себя, он сунул руку под матрас и вытащил пистолет. Папка с материалами по делу Икара лежала там же, как и нож, и блокнот Нарцисса. Все его имущество. Весь его багаж. Он запихнул оружие под ремень, убрал нож в карман штанов, а бумаги — в карман уличной куртки, которую накинул поверх домашней. Брюки от костюма скатал и взял под мышку, рассчитывая надеть их позже.
Выглянув в коридор, он посмотрел по сторонам — никого. Сердце с силой гнало кровь по жилам. Спускаться по лестнице слишком опасно. В конце коридора располагалось окно. Он открыл его и вылез наружу, спрыгнув на балкон. До земли отсюда было метра три. Ничего страшного — главное, постараться упасть на кустарники. Он закрыл глаза и нырнул вниз. Ему показалось, что он падал целую вечность. Приземлившись, он долго — еще одну вечность — лежал, слушая, как постепенно стихает треск поломанных сучьев. Высвободив руки из-под веток, он ощупал лицо и тело. Крови нет. Кости целы. Нигде ничего не болит. Вроде обошлось. Извиваясь, он стал выбираться из кустов, ногами нащупывая твердую землю. Затем снял куртку и повязал ее вокруг талии.
Теперь — бежать. И он помчался вперед, по-прежнему сжимая под мышкой брюки. Ветки хлестали его по лицу, из-под ног разлетались мелкие камешки. Он огибал древесные стволы, не снижая скорости, и вскоре выскочил на тропинку, круто уходящую вниз. Попытался затормозить, но ноги сами понесли его дальше. Оглушенный, очумевший, избитый, он продолжал бег. Его вела надежда. Рано или поздно тропинка выведет к асфальтовой дороге. Там он пойдет пешком. Устроит себе передышку. Найдет деревушку. Он обязательно что-нибудь придумает. Они его не достанут. В мозгу, заглушая страх, стучал вопрос: как они его разыскали? Что еще им о нем известно?
* * *
Около девяти вечера показания GPS-навигатора перестали меняться. Объект слежения остановился где-то в горах, чуть выше деревни Каррос, и стоял там до двух часов ночи. Анаис подъезжала к Ницце, когда прибор показал, что внедорожник снова пришел в движение. Убийцы продолжили свой путь. Анаис поборола искушение немедленно пуститься за ними вдогонку — ей необходимо было узнать, где именно они провели часть ночи. В худшем из возможных случаев они могли поймать Януша. Подвергнуть его пыткам. Искалечить. Убить.
Она добралась до места около трех часов. Здесь располагалось специализированное заведение под названием «Вилла Корто». По грунтовой дороге пришлось тащиться с черепашьей скоростью. Вскоре в свете фар мелькнуло нечто такое, что заставило ее вздрогнуть. Будь она наркоманкой, решила бы, что у нее bad trip.
[28]
На обочине сидел человек в костюме клоуна с выбеленным лицом и громко рыдал. Неподалеку, над купой приморских сосен, в двух метрах над землей парил в воздухе человек. На крыльце первого из двух зданий сидел великан, весь целиком, от макушки до кончиков ног, вымазанный черной краской.
Она выскочила из машины и поняла, что вовсе не галлюцинирует. Все так и было.
К ней, утирая глаза, подошел клоун. Слезы проложили дорожки на его густо напудренном лице, подчеркивая его карикатурный вид. Сюда же подтянулся и мужчина, шагавший по воздуху. Загадка быстро разъяснилась: он передвигался на ходулях. При этом он что-то доверительно рассказывал сосновым кронам, словно, постигнув тайны птичьего языка, решил окончательно порвать с миром людей.
Анаис направилась к главному зданию, в котором светились окна. И едва не упала, налетев на сидящую на земле старую женщину с сильно накрашенным лицом. Женщина развела небольшой костерок, на котором стояла кастрюля с варившимися макаронами. Помешивая в кастрюле деревянной ложкой и время от времени пробуя макароны на вкус, женщина беспрестанно стонала.
Анаис приветственно кивнула ей и попыталась завязать разговор. Но на все свои вопросы получала один и тот же ответ:
— Главная трудность — это таможня. Не желают пропускать мои работы…
Анаис не стала настаивать и прошла в столовую. Здесь тоже царил карнавал. На столе с криками прыгал Пьеро с подведенными черным глазами. Рядом с ним стоял мужчина в шляпе фокусника, украшенной елочным дождем, и грыз обмотанный свитером кулак, обильно пуская слюни. Еще один, в соломенной шляпе, сидел по-турецки на столе и играл на флейте медленную печальную мелодию, похожую на японскую песенку. Анаис заметила, что он напрудил под себя лужу.
Что здесь происходит?
Где персонал?
Она поднялась на второй этаж. Прошла коридором с голыми бетонными стенами, мимо деревянных дверей. Атмосфера здесь напоминала похоронное бюро. Тот же холод, та же пустота. Это впечатление быстро переросло в предчувствие, а следом за тем — в уверенность. Интуиция ее не обманула. Во второй комнате справа обнаружились три трупа. Два из них — крупных, крепкого сложения мужчин с множественными пулевыми ранениями в груди, причиненными крупнокалиберным оружием. Но гораздо ужасней был третий — голый и привязанный к столу.
Анаис натянула перчатки из латекса и прикрыла за собой дверь. Обитатели психушки притопали за ней. Она попыталась восстановить недавние события. Убийцы приехали сюда около 21.00. В упор застрелили двух санитаров — по характеру ранений Анаис определила, что стреляли из пистолета сорок четвертого или сорок пятого калибра. Затем занялись третьим — должно быть, директором заведения. Точный его возраст она определить не решилась бы, но ему явно было за шестьдесят. Обезображенное лицо. Выколотые глаза. Вместо носа — зияющая рана. Щеки изрезаны. Зубы выбиты. Голова убитого была склонена набок, указывая на то, что ему перерезали сухожилия в области шеи.
Что он им рассказал под пыткой? Потому что любой человек, принимая такие муки, должен был заговорить. Вряд ли пожилой и довольно тщедушный психиатр стал бы разыгрывать из себя героя. Однако… Чтобы выколотить из кого-то сведения, обычно достаточно его просто припугнуть, в крайнем случае слегка пощекотать ножом. Об этом говорит история всех войн. А тут такие страшные увечья. Мало того, в комнате царил настоящий разгром — все перевернуто вверх дном, разбито, выпотрошено. И это могло означать, что мерзавцам так и не удалось развязать старому доктору язык.
Анаис поражалась собственным спокойствию и хладнокровию. Свидетельства звериной жестокости жгли ей взгляд, но не сердце. Она смотрела на них как на старых знакомых. Сколько раз, лежа без сна, она рисовала в воображении картины пыток, которым ее отец подвергал политзаключенных в Чили. И вот теперь они явились перед ней во всей своей страшной реальности.
Анаис оглядела сброшенные на пол книги, обломки предметов. Производить обыск не имело никакого смысла. Поработавшие здесь молодчики ничего ей не оставили. Компьютер на письменном столе был разбит. Жесткий диск извлечен. Информация украдена.
Она сформулировала выводы. В прошлой жизни Януш был пациентом этого заведения, то есть психушки. Возможно, он приехал сюда после бегства из Ниццы в поисках убежища. Во всяком случае, убийцы явились сюда потому, что знали об этом факте его биографии. Или кто-то им стукнул. Санитар? Другой пациент? Но они опоздали — Януш, если он здесь и был, успел убраться. Они допросили директора. Не торопясь. Анаис помнила, что они провели в лечебнице целых четыре часа. Четыре часа, на протяжении которых они пытали старика…
