— К сожалению, нет. Остается только ждать. Распределение сосудов может измениться естественным образом, и…
— Он это нарочно, — тихо повторяет мать, теребя свое распятие. — Хочет убить брата. Наводит на него порчу!
Теперь родители едут в машине. Отец стиснул руль так, словно хочет вырвать его с корнем. Жена с расширенными, как у кошки в темноте, зрачками уставилась на дорогу.
И вот они снова в кабинете врача.
— Я сожалею, ситуация близка к критической.
Улыбаться он уже не в силах. Осунувшаяся женщина снова обхватила руками свой живот. Кожа у нее на лице тонкая, как пергамент. На висках проступили голубые жилки.
На письменном столе лежат новые снимки УЗИ. Оба зародыша свернулись калачиком. Один занимает две трети матки. Он словно дразнит своего брата. Того, которого подавляет.
— Он по-прежнему гораздо лучше питается. Если точнее, он получает практически всю плацентарную кровь. При таком раскладе второй проживет не больше двух-трех недель, и…
— Что можно сделать?
Врач поднимается из-за стола. Некоторое время он смотрит в окно. Красные и золотистые цвета в комнате словно сгустились.
— У вас есть выбор. Либо предоставить природе делать свое дело, либо…
Он колеблется, потом оборачивается к супругам. Но обращается он только к женщине:
— Дать преимущество другому ребенку, тому, который не может питаться сам. Чтобы спасти его, есть только один выход. Я хочу сказать…
— Ладно. Я поняла.
Позже, ночью, мать просыпается от боли. С трудом она добредает до ванной. Со стоном опускается на пол. Отец тоже встает. Бросается за ней, включает свет. И видит жену на полу, на четвереньках: ее выступающий живот прорвал ночную рубашку. Кожа на животе временами натягивается. По ней колотит один из зародышей. Он в гневе. Он хочет выйти. Хочет быть один…
— Надо его убить! — вопит мать, заливаясь слезами. — Это… это злой дух! То jest duch zlego!
Кубела внезапно просыпается. Он лежит скорчившись на гнилом паркете. Первое ощущение — соленый привкус слез, второе — сырость паркета. И наконец, темнота.
Какой же сейчас час? Не больше четырех. Уже стемнело. Дождь стучит по окнам. По паркету снуют тараканы. И как только он здесь заснул? Возможно, все дело в нежелании принять правду. Ту, которую он угадал, читая врачебные заключения и результаты анализов.
Он дотащился до окна. За стеклом ничего не видно, кроме смутной пелены ливня. Ни уличного фонаря, ни света лампы. В голове у него все перемешалось. Он не в силах уловить какую-нибудь мысль и сосредоточиться на ней. И в то же время ему кажется, что он мыслит трезво, как никогда прежде. В своем кошмаре он воссоздал историю близнецов Кубела. Это было во сне, но он знал, что все так и произошло. У него под ногами валялись медицинские отчеты, заключения, цифры, найденные им вместе со снимками… Он нутром чуял, какое решение приняла его мать. Он знал, что рожден от убийства. Он — подавленный зародыш, спасенный in extremis
[64]
по воле родителей…
Что ему делать теперь? Он и сам не знал. Заложник своего происхождения. Пленник тьмы. Он взглянул на потолок: там висела голая лампочка. Повернул выключатель, но безрезультатно. Не падая духом, спустился вниз и поискал трансформатор. Нажал на красную кнопку и услышал сухой щелчок, который принял за добрый знак.
Когда он вернулся в свою комнату, там горела лампочка.
Он опустился на колени и подобрал все листки.
Минуту спустя он уже вновь погрузился в изучение своих истоков.
* * *
— Где майор Солина?
18 часов. Парижский институт судебной медицины. По дороге в Париж Анаис несколько раз сбивалась с пути. Наконец, включив проблесковый маячок и сирену, она добралась до набережной Берси.
И вот она обращается к секретарше за стойкой:
— Где Солина?
— Они внутри, но вы не имеете права…
Под взглядами мраморных бюстов у входа она прошла через холл. Она уже заметила белые двери.
Секретарша прокричала ей в спину:
— Вы не имеете права!
Не оборачиваясь, она подняла свою трехцветную карточку и помахала ею над головой. Спустя секунду она вошла в ярко освещенный коридор, вдоль которого тянулись закрытые двери. Все в безупречном порядке. Нигде ни одних забытых носилок. И тем более ни одного покойника. Лишь резкий запах дезинфекции и ледяной воздух говорили о том, что здесь имеют дело не с живыми телами.
Одна дверь.
Вторая.
Третья.
Четвертая дверь оказалась той, которую она искала. Тем временем ее догонял мужчина в белом халате. И вот она внутри, где перед ней открылось потрясающее зрелище.
В комнате, освещенной хирургическими лампами, между трупами, покрытыми простынями, стояли мужчины в черном. Настоящие туши. Одним из них был Солина. Контраст между их черными костюмами и сверкающей белизной вокруг резал глаза.
Она сосредоточилась на том, что они говорили. Подбежавший санитар тоже остановился при виде этих воронов образца XXI века, которые переругивались над трупами.
— Не пойму, что ты здесь забыл, — заявил один из них.
— Эти два трупа напрямую связаны с перестрелкой на Монталамбер, — парировал Солина.
— Без шуток? С чего бы?
Солина опоздал. Офицеры Уголовного отдела уже прибыли по поручению прокурора республики. Лысому здесь больше нечего было делать, и все же он яростно грызся за свою часть пирога.
— Прокурор выразился ясно.
— Срал я на прокурора. Я сейчас свяжусь с моим следственным судьей.
— Не лезь в это дело со своим дерьмом.
— Какое такое дело? Не пойму, о чем ты говоришь. Подстреленный тип — это по мою душу.
Страсти накалялись с каждой репликой. Мужики были на волосок — на волоске — от мордобоя. Анаис смотрела на них. Теперь их окружали несколько человек в белых халатах, не решавшихся вмешаться.
Ей нравилась эта картина. В запахе эфира, под холодным светом хирургических ламп, она смаковала насыщенную тестостероном сцену. Трое готовых сцепиться самцов. Солина вытянул голову, видимо собираясь использовать ее как дубинку. Первый его собеседник, черноволосый, небритый, с кольцом в ухе, похоже, способен был думать только яйцами. Его напарник уже положил руку на табельное оружие.
Тут ей в бедро врезалась запущенная изо всех сил каталка. Анаис поскользнулась и упала на пол. Шутки кончились. Крики. Оскорбления. Толчки. Солина вцепился в парня из уголовки, а его напарник, не в силах разнять драчунов, выхватил пистолет из кобуры. Санитары бросились к ним, но куда им против тяжеловесов.
