Мы сели в мою машину и поехали мимо fishponds. Полчаса спустя мы оказались в пустыне, утыканной черными скалами и чахлыми кустарниками. Под ногами у нас валялись тонны мусора и отбросов, повсюду стоял тошнотворный запах. Мы находились на свалке, куда вывозили отходы из киббуцев. У меня за спиной что-то лязгнуло, и я обернулся. Сара стояла на коленях. Она проверяла оружие, разложив его перед собой.
Она улыбнулась и заговорила:
— Эти два автомата — израильского производства. Автомат «Узи» и автомат «Галиль». Самые лучшие в мире. Они гораздо современнее «Калашниковых» и всяких там М-16. — Сара достала коробку боеприпасов и показала мне пули, длинные и заостренные. — Они стреляют патронами двадцать второго калибра, как обычные охотничьи ружья. Только оболочка патронов стальная, и заряд в них мощнее. — Сара вставила магазин в «Галиль» и показала мне оружие сбоку. — Вот здесь есть два положения — одиночная и автоматическая стрельба. В положении «автомат» ты можешь за несколько секунд сделать до пятидесяти выстрелов.
Сара повела стволом, словно выпуская длинную очередь. Потом положила автомат.
— Пойдем дальше: пистолеты. Вот эти два монстра, что перед тобой, — автоматические, самого большого калибра, какой только бывает: «Магнум-357» и «Магнум-44». — Сара взяла пистолет и вставила обойму в рукоять, отделанную слоновой костью. Оружие было размером почти с ее предплечье. — Сорок четвертый — шестнадцатизарядный. Самый мощный в мире среди оружия подобного класса. Таким можно остановить машину, мчащуюся со скоростью сто километров в час. — Сара вытянула руку и без всякого напряжения стала целиться в воображаемую мишень. Физическая сила израильтянки меня совершенно ошеломила. — Проблема в том, что его часто заклинивает.
Вон те пистолеты гораздо проще в обращении. Девятимиллиметровая «Беретта» — излюбленное оружие американских полицейских. — Сара мгновенно вытащила обойму из рукоятки черного, очень элегантного пистолета, который так и льнул к ладони. — Итальянка «Беретта» заняла место знаменитого «Смит-Вессона» тридцать восьмого калибра. А это что-нибудь да значит. Она легкая, точная, скорострельная. У «Смит-Вессона» в обойме было шесть патронов, а у «Беретты» — шестнадцать. — Сара любовно чмокнула рукоятку. — Отличный товарищ в бою. А вот эти — самые лучшие: «Глок-17»и «Глок-21» австрийского производства. Оружие будущего, способное превзойти даже «Беретту». — Она выхватила очередной пистолет, напоминавший «Беретту», но немного нескладный, какой-то незаконченный. — На семьдесят процентов он состоит из полимеров. Такой легкий — просто сказка! — Она передала его мне, чтобы я мог взвесить его на руке. Он был почти невесомый, словно горсточка перьев. — Светящийся прицел, что очень удобно ночью, абсолютно безопасный спусковой крючок, шестнадцатизарядная обойма. Эстеты критикуют его за неказистость, но, по-моему, это лучшее, что было создано. Семнадцатый «Глок» стреляет девятимиллиметровыми патронами от парабеллума, двадцать первый — сорокапятимиллиметровыми. Двадцать первый менее точный, но такой пулей ты остановишь любого противника, куда бы она ему ни попала.
Сара протянула мне пригоршню пуль. Тяжелых, толстых, страшных.
— Эти два «Глока» — мои, — снова заговорила она. — Я дам тебе двадцать первый. Будь осторожен. Курок специально отрегулирован под меня. Для тебя он слишком мягкий.
Я с сомнением посмотрел на пистолет, потом поднял глаза на израильтянку:
— Откуда ты все это знаешь, Сара?
Она снова улыбнулась:
— Мы живем в состоянии войны, Луи. Никогда не забывай об этом. В случае тревоги каждый из нас — тех, кто работает на fishponds, — должен в течение двадцати минут прибыть на сборный пункт, местонахождение которого держится в секрете. Все работники киббуца — потенциальные солдаты. Мы обучены, хорошо подготовлены и всегда готовы сражаться. Еще в начале этого года прямо над нашими головами летали ракеты, выпущенные из «СКАДа»
[3]
. — Сара взяла девятимиллиметровый «Глок», приставила его к уху и дослала патрон в ствол. — И ты напрасно смотришь на меня так удивленно: сейчас ты в гораздо большей опасности, чем весь Израиль, вместе взятый.
Я сжал зубы, схватил «Глок», потом спросил:
— У парней, напавших на меня в Болгарии, было все самое современное: новейшее автоматическое оружие с лазерным прицелом, приборы ночного видения. Что ты об этом скажешь?
— Ничего. В тех штуках, о которых ты говоришь, нет ничего особенного. Так оснащены все армии развитых стран.
— Ты хочешь сказать, что те двое могли быть солдатами, переодетыми в гражданское?
— Солдатами. Или наемниками.
Поднимая облачка пыли, Сара удалилась, чтобы установить мишени — из того, что под руку попадется. Кусочки пленки, прицепленные к кустам, жестяные бидоны на земле у корней. Она вернулась, сгибаясь под ветром, и стала объяснять мне азы стрельбы.
— Ноги должны твердо стоять на земле, — говорила она. — Руку надо вытянуть, указательный палец положить сбоку вдоль ствола. Смотришь в прорезь прицела. После каждого выстрела ты принимаешь отдачу кистью, которая должна двигаться назад. Только не вверх, как тебе, разумеется, захочется сделать. В противном случае задняя часть оружия ударится в ладонь. Со временем его от этого начнет заклинивать. Ты понял, маленький гой?
Я кивнул, встал на место и постарался точно повторить все движения Сары. «О'кей, Сара, я готов». Она вытянула обе руки, крепко держа оружие, сняла его с предохранителя, немного помедлила, потом крикнула: «Давай!»
Поднялся страшный грохот. Сара была непревзойденным стрелком. Я тоже поразил несколько мишеней. Повис тяжелый пороховой дым, и наступила тишина. Вечерний воздух прожгли тридцать два выстрела.
«Перезаряжай!» — крикнула Сара. Две пустые обоймы одновременно выпали на землю, и мы начали все сначала. Опять серия выстрелов. Опять в воздух полетели жестянки. «Перезаряжай!» — снова повторила Сара. Темпы ускорились: обойму на место, передернуть затвор, прицелиться. Одна, две, три, четыре обоймы опустели. Из моего «Глока» шел дым, и я понял, что он раскалился, — но мои ничего не ощущавшие руки позволяли мне стрелять сколько угодно, не опасаясь ожога.
«Перезаряжай!» — орала Сара. С каждым следующим движением во мне росло смутное удовольствие. Пистолет бьет, вздрагивает, отскакивает, ударяясь в ладонь. Грохочет выстрел, и этот непродолжительный звук — ясный и оглушительный. Из ствола тугим пучком вырывается голубоватый огонь, наполняя воздух едким дымом. После серии выстрелов в десятках метров от нас появляются страшные разрушения. «Перезаряжай!» Сара дрожала всем телом. Пули выскальзывали из ее пальцев. Вдали уже не видно было мишеней — только голое поле. Внезапно я почувствовал неодолимый прилив нежности к этой девушке. Я опустил пистолет и шагнул к ней. Она показалась мне еще более одинокой, чем всегда, отрезанной от мира завесой из порохового дыма и длинных волос.
В то же мгновение над нашими головами вдруг пролетели три аиста. Я хорошо рассмотрел их, ослепительно белых на фоне закатного неба. Я увидел, как Сара резко повернулась, как сверкнули ее глаза и взметнулись светлые прядки. И все понял. Она вогнала в рукоять обойму, взвела курок и нацелила в небо свой «Глок». Раздались три выстрела, затем наступила абсолютная тишина. Я наблюдал, как растерзанные птицы, словно в замедленной съемке, плыли в воздухе, потом упали вдалеке. Их тела плюхнулись на землю с тихим печальным звуком.
