План разработали другие люди. Идея принадлежала тому гнусному лекарю из джунглей. Мы были у него в руках, и он мог заставить нас наладить эту контрабанду. Точно такой же канал в то же самое время создавался в Южной Африке, только там мою роль играл ван Доттен. Я согласился войти в дело. Что было дальше, тебе известно, Эксперимент с алмазами прошел блестяще. Каждый год я привязывал к лапам аистов примерно тысячу камешков. Моя доля перечислялась на номерной счет в швейцарском банке. Схема работала исправно, как на востоке, так и на западе. До апреля нынешнего года…
Кифер смолк. Его губы издали какой-то чмокающий звук, а тело судорожно изогнулось, словно от внутренней боли. Кифер откинулся на подушки, потом снизу вверх скользнул по мне взглядом из глубины запавших глазниц.
— Извини, малыш. Мне пора приложиться к бутылочке.
Кифер взял с маленького столика шприц и один из флаконов и достал ампулу с дозой морфина. Несколькими движениями он наполнил шприц. Руки его не дрожали. Он взял полоску коричневатой резины, вытянул левую руку и задрал рукав. Его рука была сплошь усыпана темными бугристыми пятнами, похожими на засохшую кровь: они были словно причудливая группа островов в море молочного цвета. Кифер умело наложил жгут, зажав шприц между губами. Вены быстро вздулись. Кифер ощупал их кончиком иголки в поисках подходящего места для укола. И резко вонзил иглу. Под действием препарата он скорчился и замер. Луч света упал на его белесоватый лысый череп, напоминавший блестящий валун. Под кожей чуть заметно сокращались суставы. Текли секунды. Потом Кифер обмяк. Наркотик подействовал, и старик, издав глухой смешок, откинулся в тень полога.
Я напряженно размышлял над последними словами чеха. Да, я знал, что произошло потом. В апреле этого года аисты с востока не вернулись в Европу. Бём запаниковал и снарядил на поиски двух своих подручных. Те проследовали по маршруту перелета, но ничего не обнаружили. Они только убили Иддо — единственного, кто мог дать им какую-либо информацию. Позже Максу Бёму пришла мысль отправить меня в такое же путешествие, послав по моему следу двух болгар и поручив им убрать меня, если я стану проявлять «излишнее любопытство». Таким образом, он вынес мне приговор, все же надеясь на то, что я раздобуду хоть какие-то сведения об аистах. Между тем главный вопрос так и остался неразрешенным: почему именно я? Может, Кифер смог бы на него ответить. Словно прочитав мои мысли, чех сам спросил меня:
— А ты-то, малыш, с какой стати отправился вслед за птицами?
— Я действовал по приказу Бёма.
— По приказу…
Кифер залился мрачным, хлюпающим смехом: из его рта вылетали еле слышные жуткие звуки, и на рубашку струйками стекала черноватая слюна. Он повторял:
— По приказу Бёма… по приказу Бёма…
Я повысил голос, чтобы заглушить его бульканье:
— Не знаю, почему он выбрал меня, ведь я ничего не смыслю в орнитологии и, главное, не имею отношения к вашей системе. Но получается, что Бём натравил меня именно на вас, как собаку, в непонятной мне смертельной игре.
Кифер вздохнул:
— Теперь это уже не важно. В любом случае с нами все было кончено.
— Кончено?
— Бём-то умер, сынок. А без него все развалилось. Только ему были известны все гнезда, все номера. Он унес с собой в могилу эту схему. И нас вместе с ней. Потому что мы стали не нужны, а знаем слишком много.
— Кто это — мы?
— Я, ван Доттен и болгары.
— Ты из-за этого спрятался в Байанге?
— Ну да. И, как выяснилось, вовремя. Но только я сюда приехал, как меня скрутила болезнь. Ирония судьбы, парень. СПИД в шестьдесят лет — это ж можно со смеху помереть!
— А что с ван Доттеном?
— Я не знаю, где он. Чтоб он сдох.
— Кто тебе угрожает, Кифер?
— Система, лекарь — не знаю кто. Мы часть чего-то очень большого, чего-то интернационального, сечешь? Я уже десять лет торчу в своей дыре. Но мне нечего тебе сказать про эту организацию. Я поддерживал связь только с Бёмом.
— Тебе что-нибудь говорит название «Единый мир»?
— Что-то припоминаю. У них здесь миссия, около лесопилки ЦААК. Там живет монашка, которая лечит пигмеев. Я такими вещами не интересуюсь.
Операции без наркоза, похищение сердец — все это было за пределами мира Кифера. Тем не менее, я продолжал настойчиво его расспрашивать:
— У Сиккова был паспорт ООН. Возможно ли, чтобы он без твоего ведома работал на «Единый мир»?
— Вполне возможно.
— Ты в курсе, что в мае этого года в Болгарии был убит цыган из Сливена, Раико Николич?
— Нет.
— А что десять дней назад убили Гомун, девочку-пигмейку из Зоко, селения рядом с прииском ЦАГПО?
Кифер приподнялся:
— Рядом с прииском?
— Не изображай невинность, Кифер. Ты отлично знаешь, что твой лекарь вернулся в ЦАР. Он даже пользовался твоим вертолетом.
Кифер упал на подушки. Он пробормотал:
— Ты действительно много чего знаешь, парень. Десять дней назад Бонафе передал мне послание. Док вернулся в Банги. Он, наверное, искал алмазы.
— Алмазы?
— Урожай этого года — нужно же вывезти камни любым способом. — Кифер хихикнул. — Только док меня не нашел.
Я решил его попугать:
— Он тебя не нашел, потому что не искал.
Чех снова поднялся.
— Что это ты мелешь, парень?
— Он не за алмазами приехал, Кифер. Для него деньги — это только средство. Второстепенная вещь.
— А зачем тогда он поперся в эту негритянскую дыру?
— Он приехал за Гомун, чтобы забрать сердце пигмейки.
Больной выдохнул:
— Черт! Я тебе не верю!
— Кифер, я видел тело девочки.
Чех, видимо, задумался.
— Он приехал не из-за меня. Вот дерьмо… Значит, я могу умереть спокойно.
— Ты еще не умер, Кифер. Ты больше с тех пор не видел этого доктора?
— Ни разу.
— Ты не знаешь его имени?
— Нет, говорю тебе.
— Он француз?
— Он говорит по-французски, это все, что мне известно.
— Без акцента?
— Без акцента.
— Как он выглядит?
— Высокий мужик Лицо худое, лоб с залысинами, волосы седые. Рожа у него словно каменная.
— И все?
— Отстань от меня, парень.
— Где скрывается этот доктор?
— Где-нибудь скрывается, в какой-нибудь стране мира.
— А Бём знал, где живет этот врач?
