В статье даже не высказывалось никаких предположений, преступление было просто необъяснимо. Ни мотива, ни свидетеля, ни подозреваемого. Журналист также набросал портрет Сарразена: образцовый офицер с блестящей служебной характеристикой, очень способный. Я обратил внимание на то, что подлинное имя жандарма – Тома Лонгини – еще оставалось для следствия тайной.
Скоро она откроется. Я представлял себе, какая возникнет цепная реакция. От Сарразена перейдут к делу матери Симонис. Затем к досье дочери Симонис. А отсюда уже всего шаг до открытия, что Манон жива. Сколько пройдет времени, прежде чем жандармерия Безансона бросится на поиски Манон?
Я схватил сотовый телефон. Связь работала. Сообщение было только одно: от матери, благодарившей меня за отца Стефана, с которым у нее установился «духовный контакт». Она чувствовала себя гораздо более «в ладу с самой собой», после того как побеседовала с ним. Я улыбнулся. Мне казалось, что сообщение пришло с другой планеты, но визит к этому священнику мне бы тоже не повредил.
От Фуко, Маласпе, Свендсена – никаких новостей.
Придется подналечь.
Я набрал номер Фуко. При звуке моего голоса мой помощник завопил:
– Черт, Мат, ты где?
– В Польше. У меня нет времени объяснять.
– Дюмайе оторвет нам голову и…
– Я ей позвоню.
– Ты уже один раз пообещал. Здесь такой скандал.
– Ты не оставил никаких сообщений: ты не продвинулся?
– Юра кипит. Вчера убили жандарма и…
– Я в курсе.
– Это связано с твоим делом?
– Это мое дело.
– Я бы хотел знать поточнее.
– Это все? Ничего нового?
– Звонил Свендсен. Ему не удалось с тобой связаться. Парни из Зоологического сада подтвердили информацию Матиаса Плинка. Скарабеи встречаются во многих странах: Конго, Бенине, Габоне… Мы объехали все питомники в Юра. Безрезультатно.
Мне было очень трудно вникнуть в то, что он говорил. Казалось, все это где-то за несколько световых лет от моего настоящего. Я удвоил внимание.
– Мы обошли коллекционеров, – продолжал полицейский. – За их обменами проследить невозможно. Они посылают личинки по почте. Кроме того, туристы за отворотами брюк привозят образцы из Африки. Твой скарабей мог появиться откуда угодно.
Теперь мы снова понимали друг друга:
– А насчет лишайника у Свендсена есть новости?
– Ботаники установили, к какому семейству он принадлежит. Африканская разновидность. Эта штука произрастает под корой гниющих тропических деревьев. Кажется, ее можно найти в некоторых гротах и пещерах в Европе. Там как раз нужное соотношение тепла и влажности. Но по мнению специалистов, этот лишайник чаще всего встречается в Центральной Африке.
– В тех же странах, что и скарабеи?
– Практически да. Габон, Конго, Центральная Африка.
Габон. Как-то Габон уже всплывал в одном из моих расследований, что еще не позволяло считать эту страну непременным источником всякой мерзости. Но мне почему-то думалось, что подозреваемый родом из Центральной Африки, и я сказал:
– Попробуй проверить, есть ли габонская или просто африканская община в департаменте Юра. Поищи также, нет ли в этих местах бывших экспатриантов.
– Это будет очень трудно.
– Используй административные каналы. Просмотри акты гражданского состояния. Привлеки полицию. Национальное агентство занятости… и поищи в Интернете на ключевые слова.
У Фуко не было времени ответить. Я резко переключился на другое. Ко мне вернулась способность мыслить:
– Раймо Рихиимяки. Ты получил досье?
– Еще нет. Но я снова говорил с полицейскими из Таллина. Мрачная история. Рихиимяки совершил, по крайней мере, пять убийств, в том числе убийство женщины с ребенком семи лет в деревне на севере. Не считая двух изнасилований, ограбления трех касс и тому подобного. Настоящий бродячий маньяк, вроде Роберто Зукко.
[32]
Насколько я понял, его не пристрелили как бешеную собаку. Полицейские из какого-то местечка с непроизносимым названием выследили его и забили до смерти. Кровотечение из глаз, проломлен череп, множественные травмы. Ну, ты понимаешь… Полицейские дали выход своей ненависти. Этот тип терроризировал страну целый месяц.
– А что насчет его комы?
– Какой комы?
– Той, в которой он находился после падения в воду.
– Мат, никто не связывает эту историю с его преступлениями. Только ты…
– Ты сможешь достать его медицинскую карту?
– На эстонском? Удачи, приятель!
– Так ты сможешь ее достать?
– Я посмотрю. Есть небольшая вероятность, что она заполнена на русском!
Я не потрудился рассмеяться.
– Держи меня в курсе.
– Где?
– Звони на мобильный. Я принимаю сообщения.
– Ну а ты? Расскажи хоть что-нибудь!
Я решил немного умаслить Фуко:
– Что касается убийства жандарма в Юра, то его имя Стефан Сарразен. Но это не настоящее имя. На самом деле он Тома Лонгини.
– Мальчишка, которого искали?
– Он самый. Стал жандармом, а в свободное время был сатанистом. Его убийство связано с моим делом.
– Каким образом?
– Я еще не знаю. Позвони в уголовку Безансона и спроси, проведена ли экспертиза материалов с места убийства Сарразена. Над телом была надпись, сделанная кровью.
– Ты там был?
– Я обнаружил труп.
– Тебя и на пять минут нельзя одного оставить!
– Послушай. Выясни, сделан ли анализ надписи. Не было ли отпечатков пальцев или чего другого. Но к жандармам не приближайся, понял? Они не должны пронюхать, что делом интересуются. И меньше всего об этом следует знать судебному следователю, женщине по имени Корина Маньян.
– Что-нибудь еще, мой генерал?
– Да. Свяжись с разведслужбами, с отделом, занимающимся сектами, и проверь, есть ли у них досье на группы сатанистов. На типов, которые именуют себя «Невольниками». А иногда «Писцами».
Молчание. Фуко записывал. В заключение я сказал:
– Начинай двигаться во всех этих направлениях. Я скоро вернусь и расскажу тебе подробности.
Я спрятал телефон. Пусть продвигаясь ощупью, но я снова был в деле и продолжал надеяться, что все данные пересекутся в одной точке, которая укажет если не имя, то хотя бы вектор.
