Без сомнения, ниточки связывались в один узелок. Расследование убийства Ларфауи. Африканский преступный мир и специфические наркотики. «Невольники» в поисках этого продукта…
Я открыл карты:
– Люк Субейра расследовал убийство одного наркоторговца.
– Массина Ларфауи. Мы в курсе дела.
– Не приторговывал ли Ларфауи черной ибогой?
– Еще как приторговывал. Он был официальным поставщиком этого зелья. Поставщиком «Невольников». Мы за ним следили, поверь мне.
– Знаете ли вы, кто его убил?
– Нет. Еще одна загадка. Может быть, кто-нибудь из «Невольников». Может быть, клиент в ломке. С такими людьми опасно иметь дело.
– Ларфауи убил не любитель. Он был уничтожен профессионалом.
Замошский сделал неопределенный жест:
– Здесь мы зашли в тупик. Люк тоже не продвинулся, идя по этому следу. К тому же ничто не указывает на то, что причина убийства – ибога.
Замошский не высказал предположения, что наркодилера мог убрать кто-то из его подельников. А ведь та проститутка Джина, свидетельница убийства, упоминала священника… И снова мне представился нунций с автоматом в руках.
Я заключил:
– Все это окольные тропинки. «Невольники» прежде всего сосредотачиваются на «лишенных света», правильно?
– Правильно. В их глазах ничто не может заменить исповедь того, кто «видел» дьявола.
– Кто-нибудь вроде Манон?
Стальные глаза Замошского пристально смотрели на меня. Он пробормотал:
– До сих пор неизвестно, пережила ли Манон негативный опыт.
– Чтобы это узнать, надо вернуть ей память.
– Или заставить ее открыть карты.
– Вы думаете, она лжет? Симулирует амнезию?
– Это ты меня спрашиваешь? Ведь ты должен был ее допросить.
Его голос изменился. Появились начальственные нотки. Это было подтверждением одного подозрения, которое у меня возникло, как только я сюда приехал: Замошскому не нужно мое досье. Он меня «ввез» в Польшу только для того, чтобы выведать секреты Манон. Чтобы я завоевал доверие, которого он не сумел добиться.
– Что у тебя за игры с Манон? – спросил он с внезапным раздражением. – Вот уже два дня, как ты ее избегаешь.
– Вы за мной следите?
– В этом монастыре нет секретов. Я повторяю свой вопрос: что это за игры? – Он вдруг перешел на крик: – Ключ к расследованию хранится у нее в памяти!
Я отступил и уставился на розу над хорами. Ее блестящие лепестки слегка дрожали.
– Не беспокойтесь. У меня своя тактика.
88
Что касается тактики, то я все еще не преодолел свой страх, и, судя по всему, никаких изменений не предполагалось.
Я бросился к себе в келью и проверил мобильный.
Два сообщения – от Фуко и Свендсена.
Я позвонил своему помощнику.
– Что ты успел сделать? – отрывисто спросил я.
– Юра ничего не дает. Жандармы в деле Сарразена топчутся на месте. Скарабеи по-прежнему прячутся. А габонцы не толпятся у порога. Во всем Франш-Конте я разыскал семерых. Все безобидные.
– А экспатрианты?
– Трудно обнаружить. Работаем над этим как негры.
– Ты раздобыл какие-нибудь сведения о «Невольниках»?
– Никаких. Никто не знает. Если это секта, то, видимо, самая тайная.
Я приказал Фуко оставить это направление, подумав, что лучше полагаться на сведения Замошского, который оказался специалистом по всем направлениям. Я продолжил:
– У тебя дело Ларфауи все еще под рукой?
– То, что из Наркотдела?
– Да. Может быть, оно связано с нашей историей.
– «Нашей»? У меня такое ощущение, что ты как-то не очень с нами делишься в последнее время.
– Подожди моего возвращения. Подними все, что у нас есть на этого типа. Попробуй встретиться с людьми из Наркотдела и расспросить их о поставщиках, способах поставки, регулярных клиентах. Просмотри его последние телефонные разговоры, его счета. Проверь банковский счет. И поинтересуйся, кто заменил его на рынке. Пусть тебе помогут Мейер и Маласпе.
– А что мы ищем?
– Особую сеть. Потребителей одного африканского наркотика – ибоги.
– Его ввозят из Габона.
– От тебя ничто не укроется! Ясно, что эта страна играет в деле определенную роль. Но я еще не знаю, насколько значительную. Перезвони мне сегодня вечером.
Я разъединился и набрал номер Свендсена.
– У меня новости, – сказал Свендсен взволнованно. – И какие! Ты был прав. Над телом Сарразена поработали.
– Я тебя слушаю.
– Внутренности этого типа почти полностью разложились. Как будто он умер по меньшей мере месяц назад. А трупное окоченение тела едва наступило.
– У тебя есть объяснение?
– Одно-единственное. Убийца напоил его кислотой. Он подождал, пока внутренности не разъело, и вскрыл ему живот сверху донизу.
Значит, убийца Сарразена тоже забавлялся со смертью. Был ли он также убийцей Сильви Симонис? Кто-нибудь из «лишенных света»? Или из их вдохновителей?
Я снова увидел надпись, вырезанную на коре: «Я ЗАЩИЩАЮ ЛИШЕННЫХ СВЕТА». Единственное, в чем я был уверен – а это уже было немало – Сарразена убила не Манон. В это время она находилась здесь.
Свендсен продолжал:
– Мерзавец работал по живому. Он терпеливо размотал кишки своей жертвы в ванне, в то время как парень был еще жив – и в сознании.
Знакомый лед в венах. Я вспомнил, что у жандарма не было на руках следов веревок.
– Сарразен не был связан.
– Нет. Но анализы на токсины установили наличие следов мощных паралитических средств. Он не мог пошевелиться, пока тот его кромсал.
Передо мной снова встала картина преступления. Скрюченное тело в позе эмбриона. Ванна, наполненная внутренностями. Жужжащие мухи в смрадном воздухе.
– А насекомые?
– Были найдены яйца мух Sarcophagidae и Piophilidae, которые никак не могли сами там оказаться. Я хочу сказать: через несколько часов после смерти. Это по извращенности очень похоже на случай с той теткой, Мат. Здесь нет никакого сомнения.
– Благодарю тебя. Они тебе послали протокол?
– Вальре прислал его мне по электронной почте. Он симпатичный.
– Изучи каждую деталь. Это очень важно.
