Я молчал.
– Я не собираюсь ее впутывать, Матье. Я только хочу вас предупредить. Корина Маньян сделала представление в Судебную полицию. Они мне звонили. Она готовится еще раз допросить Манон Симонис.
– На каком основании?
– Все из-за авантюры Люка.
– Почему Манон должна ответить не так, как в первый раз?
– Спросите это у Маньян.
– Они предполагают ее загипнотизировать? Ввести ей какое-нибудь лекарство?
– Повторяю, я ничего не знаю об этом. Но Корина Маньян говорила о психиатрической экспертизе.
Я кусал себе губы. Дюмайе добавила:
– Опасайтесь ее, Матье.
– Вам известно что-то еще?
– Она связалась с прокуратурой Кольмара и запросила досье Давида Обердорфа.
– Это еще кто?
– Тип, который убил священника в декабре девяносто шестого. В припадке одержимости.
Я поднялся и пошел к двери:
– Абсурд. Эта баба – ненормальная.
– Матье, подождите.
Я остановился на пороге.
– У меня все же есть хорошая новость. Кондансо, парень из Службы собственной безопасности, закрыл дело Субейра.
– Каково его заключение?
– Попытка самоубийства. Это все упрощает, не правда ли? Люк отделается несколькими визитами к психиатру.
– А Дуду и другие?
– Против них ничего нет. Левен-Паю постарался.
Я уже поворачивал ручку двери, когда Дюмайе сказала:
– Кстати, вы ведь копались в убийстве Массина Ларфауи?
– Ну и что?
– Вы ничего не обнаружили?
– Ничего сверх того, что обнаружил Люк и его люди.
– Правда?
Либо у Дюмайе есть свои источники, либо она читает мои мысли. Я ей ничего не говорил про ибогу. Пришлось уступить:
– Возможно, есть связь с делом Симонис. Со всей серией убийств.
– Какая связь?
– Мне нужно время.
– Так или иначе, Маньян будет действовать. Заполните пробелы в вашем досье, пока она сама этого не сделала. С помощью тайн вашей подружки.
97
13 часов
Я закрылся в своей клетушке на задвижку. Теперь я хотел уладить один вопрос, который терзал меня с утра. Я набрал прямой номер префекта Резерфорда в Ватикане. Несмотря на пасмурный день, свет я не включил.
Через минуту я разговаривал с заведующим библиотекой. Казалось, он не был расположен нозволить мне поговорить с ван Дитерлингом. Мне пришлось намекнуть на «важное открытие», чтобы он наконец соизволил соединить меня с кабинетом его преосвященства.
– Что у вас, Матье?
Хриплый голос фламандца. Без преамбулы, без приветствия. Хорошо хоть так.
– Я продолжаю свое расследование, ваше преосвященство. Мне нужно кое-что у вас выяснить.
– А вы не хотите сначала проинформировать меня?
Со времени моего визита в Ватикан я не подавал никаких признаков жизни. Кардинал продолжал:
– Возможно, вы переметнулись в другой лагерь?
Это был прозрачный намек на мое пребывание в Польше.
– Я не принадлежу ни к какому лагерю, – ответил я твердо. – Я иду своим путем. Когда я узнаю правду, я сообщу ее вам.
– Что вам уже известно?
– Дайте мне еще несколько дней.
– Почему я должен вам верить?
– Ваше преосвященство, я позволяю себе настаивать. Я близок к главному открытию. Я занимаюсь новым «лишенным света».
– Как его имя?
– Через несколько дней.
Кардинал хрипло усмехнулся.
– Я еще вам доверяю, Матье. Не знаю почему. Что вы хотите выяснить?
– Вы расспрашивали Агостину Джедду о ее предсмертном опыте?
– Разумеется. Мои специалисты провели с ней несколько бесед.
– Она вам говорила о том, кого видела в глубине туннеля?
Я почувствовал, что он колеблется.
– Что вы хотите знать? Спрашивайте прямо.
– Как выглядел собеседник Агостины?
– Она говорила о бледном молодом человеке, очень высоком. По ее словам, он парил в туннеле. Подобно ангелу. – Он повторил с оттенком удивления: – Ангел – это ее собственное выражение.
– Она не говорила о старике?
– Нет.
– Она не упоминала о светящихся волосах?
– Нет. Это описание, которое вам дал ваш «лишенный света»?
Я проигнорировал вопрос:
– В этом ангеле не было ничего устрашающего? Никакой зловещей черты?
– То есть вы хотите сказать, что это чудовище. По словам Агостины, у него отсутствовали веки, а рот был растянут зажимами, какими пользуются дантисты. Все зубы торчали наружу, острые, как клинки. Я вспоминаю еще одну деталь… Она упоминала что-то похожее на искусственный член, огромный, из алюминия… Или фантастический гульфик. Вы встречались с Агостиной: вы знаете, какими нездоровыми желаниями она одержима.
– Это все? Никаких других ужасов?
– Вам этого недостаточно? Ее описание было очень точным. Само по себе это уже ново.
– Ново?
– Вспомните: прежде «лишенные света» не могли описать своего искусителя. Теперь их память удерживает подробности. Это одна из сторон происходящей перемены.
– А почему, по вашему мнению, каждый из этих людей изображает дьявола по-своему, совсем не таким, каким мы привыкли его представлять?
– «Легион имя мне, потому что нас много». Сатана любит принимать разные обличья. Но сущность всегда одна.
– Каждый «лишенный света» видит особое существо, словно специально созданное для него.
– Что вы хотите сказать?
– Этот образ мог прийти к ним из их прошлого. Своего рода психическая конструкция, собранная из их воспоминаний.
– Мы об этом думали. Мы исследовали историю Агостины. Никого похожего на бледнолицего ангела. Никаких ртов с расширителями и зубами вампира. К чему вы клоните, Матье? Вы полицейский. Так работайте на земле.
– Мы на ней, матушке, и находимся, ваше преосвященство. Я вскоре вам снова позвоню.
Я стал рыться в своих записях. Фуко оставил мне координаты психиатра Раймо Рихиимяки: Юхи Валтонена. Я набрал десять цифр, включая код страны. Это был номер мобильного телефона – где бы он ни находился, я его достану.
