В комнате словно стало легче дышать. Я почувствовал, как с души свалился камень. И в то же время меня скрутил новый спазм, кровь словно застыла в жилах: кошмар только начинался.
– Я должен ее увидеть и расспросить.
– Это невозможно.
– Фокси, я ведь дал тебе слово…
– Она исчезла.
– Когда?
– Через неделю после той самой ночи.
– Рассказывай.
Прищелкнув языком, она впилась в меня взглядом:
– Вернувшись в ту ночь, она была сама не своя.
– Она видела убийцу?
– Ничего она не видела. Когда застрелили Ларфауи, она была в ванной. Вылезла через окно и забралась на крышу коттеджа. Говорила, что убийца ее не заметил. А через неделю она пропала.
– Кто мог это сделать?
– А ты как думаешь? Тот парень ее искал и нашел.
Еще одна улика: наемный убийца, который использует автоматическое оружие, способный проникнуть в среду англоговорящих африканцев. Может, воевал в Либерии? Я протянул ей пустой стакан:
– Чего-нибудь покрепче не найдется?
– У Фокси есть все, что нужно.
Она повернулась не вставая. В ее крючковатых руках появилась бутылка. Она наполнила мой стакан прозрачной маслянистой жидкостью. Я сделал глоток – ощущение такое, будто пьешь эфир, – и севшим голосом спросил:
– Это была малолетка?
– Ее звали Джина, ей было пятнадцать.
– Ты уверена, что она ничего не видела?
Пожирательница душ подняла глаза к потолку и задумалась. На ее лице отразилась наигранная грусть. Глаза увлажнились, и она вздохнула:
– Бедняжечка…
Я сделал еще глоток и спросил:
– Она что-то видела? Говори, черт тебя возьми!
Ее взгляд обратился ко мне, губы безвольно опустились:
– Когда она уже выбралась на крышу, то заметила уходящего человека…
– Какой он был? Высокий? Низкий? Крепкий?
– Высокий мужчина… Можно сказать – долговязый.
– Как он был одет?
Фокси налила и себе стаканчик и пригубила:
– Так мы с тобой договорились? Теперь ты у меня в долгу.
– В долгу, Фокси. Говори.
Она выпила и произнесла похоронным тоном:
– На нем был черный плащ и белый воротничок.
– Белый воротничок?
– По словам Джины, это был священник.
20
О мессе, которую придумала Лора, я чуть не запамятовал.
7 часов утра
Я едва успел заскочить домой, принять душ и переодеться. От меня все еще несло тропиками и колдовством. Сидя за рулем, я попытался подвести какой-то итог. Передо мной были разрозненные элементы без всякой связи: самоубийство под покровительством архангела Михаила. Дьявольская иконография. Ассоциация, устраивающая паломничества в Лурд. Поездки в Юра, якобы связанные с супружеской изменой. Загадочные слова «Я нашел жерло». Убийство поставщика спиртного и наркотиков.
А главное, этот священник-убийца – верх нелепости. Киллер в белом воротничке, профессионально пользующийся оружием, способный проникнуть в самую закрытую африканскую среду. Все это ни с чем не вязалось. Равно как и нависшее над Люком подозрение в коррупции – как возможный мотив его самоубийства…
Если между этими фактами и была какая-то связь, то у меня не было к ней карты доступа и я не знал, где ее раздобыть…
9 часов
Волосы у меня еще не просохли, когда я толкнул дверь часовни Святой Бернадетты. Построенная под землей церковь смахивала на противоядерный бункер. Низкие потолки, цементные колонны, крошечные оконца из красного стекла, сквозь которые сочились бледные утренние лучи.
Я смочил пальцы святой водой, перекрестился и прошел влево. Все или почти все уже собрались. Редко приходилось видеть такое скопление полицейских на один квадратный метр площади. Разумеется, Наркотдел в полном составе, а также начальники других отделов – по борьбе с проституцией, оперативных расследований, Службы собственной безопасности, группы «Антитеррор», ответственные сотрудники центральных офисов, комиссары Судебной полиции… Все пришли в черной форме, с серебряными галунами и дубовыми листьями, придав церемонии какой-то воинственный дух. Все это совсем не походило на собрание самых близких людей, о котором мечтала Лора…
Не думаю, чтобы Люк лично знал всех этих высокопоставленных полицейских, но они должны были держать марку, демонстрируя ответственность и солидарность перед лицом этого акта отчаяния. Префект полиции Жан-Поль Пруст шел по центральному проходу рядом с Мартиной Монтей, директором Судебной полиции. За ними следовала Натали Дюмайе, очень элегантная в своем темно-синем плаще и на голову выше других.
Это шествие вывело меня из себя. Люка хоронили прежде, чем он успел испустить дух. Эта дурацкая церемония могла ему только повредить! Не говоря уже о том, что все эти полицейские сплошь были атеистами. Ни один из них не верил в Бога. Люка бы стошнило от подобного маскарада.
Справа в первых рядах я заметил парней из его группы. Дуду с настороженным взглядом втянул голову в плечи. У Шевийа на глаза падала прядь, в кожаном пальто он держался прямо, как аршин проглотил. Жонка смахивал на парня из группы «Hell's Angel»: плохо выбритый, с висячими усами и торчащими из-под бейсболки сальными волосами. Три опера – крутые, смертельно опасные кадры.
Люди все подходили, наполняя церковь гулом приглушенных голосов и шорохом плащей. Дуду куда-то направился. Я проследил за ним взглядом. Он подошел к кому-то, стоявшему около исповедальни в правом углу церкви. Невысокий, приземистый тип, волосы подстрижены ежиком. Он был затянут в короткий непромокаемый плащ темно-синего цвета. Весь его облик наводил на мысль о какой-то другой, не полицейской форме. И тут меня осенило: священник. Священник в гражданской одежде.
Я обогнул первый ряд стульев и пересек неф, оказавшись всего в десятке метров от них, когда Дуду что-то сунул в руку своему собеседнику. Что-то вроде пенала из лакированного дерева. Я было ускорил шаг, но тут меня удержали за рукав.
Лора.
– Что ты делаешь? Ты должен быть рядом со мной.
– Ну конечно, – улыбнулся я. – А где твое место?
Я пошел за ней, обернувшись на заговорщиков. Дуду уже вернулся на свое место, а человек в синем, стоя за колонной, крестился. Я остолбенел. Он перекрестился снизу вверх, как делают некоторые сатанисты. Лора что-то спросила у меня.
– Ты что-то сказала?
– Ты подготовил текст?
