Одно плохо: это была одна сплошная ложь. Я был уверен: Патрик Казвьель не сказал мне ни слова правды.
40
И снова я ехал по дороге, размышляя о третьем участнике – Тома Лонгини, пропавшем мальчишке. Его следовало срочно разыскать. Я прослушал сообщения на своем мобильном. От Фуко ничего не было.
Внизу расстилалась долина Сартуи, в сумерках там и сям зажигались огни. Я заметил группу более темных строений: обычные частные дома, окруженные садами. Их широкие окна были погружены во тьму, светились только окошки на крышах. Все эти дома были обращены на восток. Это напомнило мне одну подробность, о которой я узнал из путеводителя.
Раньше окна часовых мастерских всегда смотрели на восток, чтобы можно было пользоваться утренним светом. В верховьях Ду ремесленники занимались также и сельским хозяйством, поэтому они приступали к работе на заре, прежде чем выйти в поле. Эта деталь навела меня на другую мысль: «дом с часами», который купила Сильви, наверняка находится где-то в этом квартале. Я заглянул в свои записи. Шопар дал мне адрес – улица Шен, 42.
Ради этого стоило сделать крюк.
Отреставрированные дома с деревянными украшениями, перед фасадами – ухоженные сады. Машины, стоящие вдоль тротуара или в открытых боксах, в основном, немецких марок: «ауди», «мерседес», БМВ. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что в квартале живут высокооплачиваемые служащие предприятий по производству микромеханических приборов и игрушек, сменивших в этих долинах часовую промышленность.
Я обнаружил улицу Шен, взбиравшуюся вверх по холму. Уличных фонарей становилось все меньше, и все реже попадались дома, окруженные все более просторными парками. Переключив скорость, я стал подниматься в гору в полной темноте.
«Дом с часами» был последним на улице и стоял в стороне от дороги. Здание массивное, а скаты крыши спускаются очень низко, образуя темную пирамиду. Второй этаж обшит деревом, первый – оштукатурен. Я скорее ожидал увидеть затейливый замок с мощными воротами и сигнализацией, а этот дом был похож на большую ферму с гаражом, расположенным чуть ниже по склону.
Не замедляя хода, я миновал гараж, поднялся до круглой площадки, въехал в тупик и остановился под деревьями. Выключил фары и вышел из машины. Вокруг ни души. Через поля я спустился к дому, избегая фонарей.
Передо мной была задняя стена «дома с часами». С этой стороны двери не было. Я подергал закрытые ставни. Один из них отставал. Просунув руку в щель, я нащупал крючок и освободил створку. За нею оказалось опускающееся окно. Я попытался просунуть под него пальцы. Ничего не вышло. Внутри виднелась опущенная ручка, накрепко запирающая раму.
Пришлось прибегнуть к радикальным мерам: подобрав камень, я завернул его в полу плаща и резко стукнул по стеклу. Оно разлетелось. Я просунул руку в дыру и повернул ручку. Через несколько секунд я уже забрался в дом, закрыл ставни, опустил окно и положил на пол осколки, подобранные на улице. Если мне повезет, взлом обнаружат только через несколько недель.
Какое-то время я стоял неподвижно, привыкая к обстановке внутри дома. Вдалеке залаяла собака. Мне не удавалось определить, в какой именно части дома я находился. Было так темно и тихо, что мне казалось, будто я внезапно погрузился в ледяную воду. Понемногу глаза привыкли к темноте. Передо мной был коридор. Справа – лестница. Слева – закрытые двери.
Я пошел по коридору и оказался в гостиной. Комната без потолка, так что видны были опоры здания, за которыми находился узкий коридор, куда выходили спальни. Никакой мебели, кроме металлических стеллажей и большого наклонного поддона на козлах перед широкими окнами.
На полках стояли настенные часы, часы с боем, песочные… Я подошел поближе. Даже ничего не понимая в часах, я различал эпохи – античные солнечные часы, песочные средневековые, часы с открытым механизмом, позолоченные круглые часы с ангелочками времен Возрождения, классицизма или Просвещения. Была здесь витрина с карманными часами из различных материалов: чеканного серебра; покрытого патиной цинка; цветной эмали… Но я не услышал ни боя, ни тиканья.
Как и повсюду в Сартуи, время здесь остановилось.
Я пересек комнату и подошел к рабочему столу у окна. На нем все еще лежали точные инструменты, как будто Сильви только что отрегулировала очередной механизм. Такие тонкие, что невольно вызывали в памяти инструменты нейрохирурга. Я коснулся рукой кожаной спинки стула и представил себе, как Сильви сидит, склонившись над часовыми механизмами, соединяя звенья времени, а солнце тем временем поднимается из-за горизонта.
Вернувшись в коридор, я открыл первую дверь и оказался в столовой, обставленной под старину. Массивная мебель, круглый стол, покрытый белой скатертью, натертый паркет. Интересно, кто оплачивал содержание дома и к кому теперь перейдет эта собственность? Я подумал, не было ли у Сильви дальних родственников, или все унаследует семья ее мужа.
Я повернул выключатель, вспыхнул свет. Непроизвольно я первым делом взглянул на закрытые ставни – нет, с улицы меня не увидят. Я перерыл мебель – все напрасно. Столовые приборы, посуда, скатерти, полотенца – ни одной личной вещи. Я выключил свет и вышел из комнаты.
Вторая дверь вела на кухню. Такое же безликое стерильное помещение. Сверкающий кафель, безупречно чистая посуда. Высокие деревянные шкафы полны кухонной утвари, самых современных бытовых электроприборов. Ни фотографий на стенах, ни записки, прикрепленной к холодильнику. Такое впечатление, что меблированный дом сдается внаем.
Я вернулся в коридор и стал подниматься по лестнице. На галерею выходили две совершенно пустые комнаты. Третья, как я и думал, была спальней Сильви. Темная мебель местного производства, голый паркетный пол, оштукатуренные стены. Дубовая кровать без матраса и перины. Я выдвинул ящики, открыл шкафы – пусто. Здесь все уже выгребли. Интересно, кто: жандармы или владельцы дома?
Я бросил взгляд на часы: 19.10. Я провел здесь уже больше получаса и все без толку. В конце галереи я обнаружил еще одну лестницу, крутую и узкую, и взобрался по ней на обустроенный чердак с обитым стекловатой потолком. В наклонной крыше прорезаны два слуховых окошка. Включить здесь свет я не мог, но было и так достаточно светло.
Должно быть, кабинет Сильви. На полу – бледно-бежевое ковровое покрытие. Стены затянуты светлой тканью. Из мебели – только доска, лежащая на козлах, картотеки, шкаф для одежды. Я открыл картотеку – пусто. Здесь, должно быть, хранились счета и документы Сильви, но все исчезло.
Несмотря на холод, мое тело горело как в огне, плащ весил тонну, рубашка прилипла к коже. Что-то еще удерживало меня здесь, не давая уйти. Я чувствовал, что в этом доме можно найти один из ключей к разгадке, тайник, где Сильви хранила все, что касалось смерти ее дочери.
Вдруг меня осенило.
Я снова спустился в гостиную и осторожно открыл витрину: настенные часы, подставки, корпуса – все это укромные уголки, где можно что-нибудь спрятать. Я стал передвигать часы, поднимать их, встряхивать, открывать створки. В пятых по счету часах я обнаружил ящичек, встроенный в основание. Я его выдвинул и не поверил своим глазам: аудиокассета. Сразу мелькнула мысль о записанных на автоответчик звонках убийцы. Спрятав находку, я поставил все на место. Первый улов. Вероятно, здесь есть и другие улики.
