– Фамилию получателя узнал?
– Нет. Деньги переводились на анонимный счет до востребования.
– Можно рассекретить счет?
– Да запросто. Надо только предъявить международный ордер на обыск и конкретные доказательства того, что деньги, о которых идет речь, получены незаконным путем.
– Вот дерьмо!
– А откуда эти деньги? – спросил Счетчик.
– Полагаю, из ее собственных доходов. Сильви Симонис – часовщица.
– Тогда лучше забудь об этом, дружище.
– А по-другому нельзя?
– Посмотрим. Думаю, на анонимном счету эти денежки хранились недолго. Получатель переводил их на другой счет, открытый на чье-то имя.
– А ты можешь проследить за переводом?
– Попробую. Только если он явится за своими деньгами сам – пиши пропало.
Я поблагодарил его и отключился. Спустился на первый этаж, стараясь не думать о том, что Сильви могла просто уклоняться от налога или выплачивать ренту какому-нибудь дальнему родственнику. Я нутром чуял, что попал в точку: она платила частному детективу. И у него материалов должно быть выше крыши. И возможно, он знает, кто убийца!
Я остановился перед стеклянной дверью подъезда. Снаружи по стриженым газонам разливались нега и радость жизни. Усатые мужчины в спортивных костюмах, женщины в длинных облегающих брюках и ярких футболках. Ребятишки резвились на спортивных снарядах. Весь этот маленький мирок жарился на солнце, как колбаски на вертеле.
Я опять набрал номер Фуко. Он ответил почти сразу.
– Фуко? Это Дюрей.
– Мат? А мы как раз о тебе говорили.
– С кем?
– С женой. Мы с сынишкой в парке Андре-Ситроен.
Я ушам своим не верил: с самого утра я тут жду новостей, а этот придурок преспокойно отправился на прогулку!
Но я подавил гнев, вспомнив о Люке, который шантажом добивался послушания своих сотрудников.
– У тебя есть для меня новости?
– Мат, такое понятие, как воскресенье, тебе знакомо?
– Сожалею.
Сыщик засмеялся:
– Нисколько не сожалеешь. И я тоже. Ты звонишь насчет Лонгини? Этот парнишка – человек-невидимка.
– Ты узнал его новую фамилию?
– Нет. Префектура Безансона всячески препятствует поискам. У Службы безопасности ничего нет. Зато в Службе криминалистического учета на него заведено специальное досье.
– Что ты несешь?
– У жандармов есть закрытое досье. В свое время они помогли ему скрыться.
Выходит, жандармерия приняла сторону парнишки против полицейских и даже помогла ему исчезнуть. Значит, разыскать его не удастся. Я повернулся спиной к стеклянным дверям и медленно пошел по коридору в конец здания.
– Хочешь знать мое мнение? – спросил Фуко.
– Говори.
Я вышел через запасной выход и оказался у подножия крутого склона, поросшего травой. На вершине медленно покачивались ели, сквозь ветви временами просвечивали холодные солнечные лучи. Я прислонился к стене.
– Пока мальчишка был под стражей, полицейские, должно быть, крепко его прижали. Он был в состоянии шока.
– С чего ты взял?
– Он обращался к психиатру.
– Откуда ты знаешь?
– От страховщиков. В то время страховая компания продолжала перечислять деньги по старому адресу семьи. Жандармы их переслали. Кооперативное страховое общество сохранило рецепты, в том числе и оплату консультаций у психиатра.
– Так ты хочешь сказать, что у тебя есть фамилия психиатра?
– А как же – фамилия, имя и адрес.
– И ты только сейчас мне об этом говоришь?
– Я вчера ему звонил. Их новый адрес ему неизвестен и…
– Давай координаты.
Я уже вынул блокнот и приготовился записывать. Фуко промямлил:
– Понимаешь, тут такое дело…
– Что еще?
– У меня их при себе нет… Я же в парке…
– Даю десять минут, чтобы добраться до Конторы. Выполняй.
Фуко уже собирался прощаться, когда я спросил:
– Погоди. А что там с поисками похожих убийств?
– Ничего.
– Даже на уровне страны?
– На мой запрос никто не отозвался. В поисковой системе нет ничего даже близко похожего на твое убийство. Мат, он убил впервые.
– У тебя осталось девять минут.
Я отключился и позвонил Свендсену. Эксперт ответил тут же, и меня сразу охватило предчувствие удачи.
– Мои люди работают. Но пока ничего нового.
– Я звоню по другому поводу.
Врач вздохнул, изображая безграничную усталость:
– Слушаю тебя.
– Фуко не находит ни одного убийства, похожего на наше.
– И что? Может, это его первое убийство.
– А я уверен в обратном. Просто надо применить другие критерии поиска.
– А я-то тут при чем?
– Фуко шел от убийства. А может, надо отталкиваться от тела.
– Не понял.
– Ты же сам говорил: в данном случае почерк убийцы – процесс разложения тела, то, что он обыгрывает хронологию смерти.
– Продолжай.
– Рассеянный эксперт мог и не заметить этих несоответствий во времени, исследуя изъеденный червями труп…
– Рассеянный и поддатый.
– Нет. Я серьезно хотел бы начать розыск по всем телам, найденным в состоянии сильного разложения, причем по всей стране.
– За какой период?
– С восемьдесят девятого по две тысячи второй.
– Ты хоть представляешь, сколько за это время найдено жмуриков?
– Так это возможно или нет? Через институты судебно-медицинской экспертизы?
– Немедленно посмотрю у нас, на набережной Рапе, и еще позвоню коллегам, чьи личные телефоны у меня есть. Хотя бы так, до понедельника. В любом случае на это потребуется время.
– Спасибо.
Я отключился и улегся на землю у стены, укрытой черными елями. В перерывах между проблесками света их тени окутывали меня холодом. Я поднял воротник плаща и стал дожидаться звонка от Фуко.
В голове мелькали разные гипотезы, но на деле ни одна не проникала в сознание. Спрятавшись за домом, я чувствовал себя в безопасности. По крайней мере, сюда Сарразен за мной не явится…
