Он еще не все понимал.
Тайна раскрыта не полностью…
Он снова сосредоточился и попытался посмотреть на все происходящее глазами убийцы. Он видел на кровь, бьющую из рук, бедер, туловища (теперь он понимал, почему на полу в хижинах стояли налобные светильники: в комнате, где не оставалось кислорода, свечи гасли, и, чтобы наблюдать за делом своих рук до конца, Реверди приходилось пользоваться электричеством). Помимо собственной воли, Марк любовался кровью, льющейся из многочисленных источников, подобно горным потокам. Измученное тело превращалось в кровавый ледник, тающий под пламенем свечей.
Новое озарение: красный цвет. Вот конечная цель ритуала — любоваться алым цветом в абсолютно чистом пространстве.
Наверное, отсутствие кислорода как-то влияет на цвет крови. Гемоглобин должен вступать в реакцию с углекислым газом.
Марку требовался специалист. В голову ему пришло одно имя: Аланг, судебно-медицинский эксперт. Он пошарил в карманах и нашел мобильник, взятый напрокат в Пукете.
Врач ответил сразу. Узнав голос собеседника, он рассмеялся. Эта непосредственность, это веселье покоробили Марка. Он чуть было не разрыдался, но сумел сдержаться, сказав:
— Я звоню посоветоваться. У меня возник вопрос.
— У меня тоже: шотландский трубадур в красном плаще, решивший посвятить себя выращиванию лосося?
Марк вздохнул. Он попытался оторваться от действительности, вызывая в памяти какие-то музыкальные ассоциации. Абсурдность ситуации превосходила все мыслимые пределы.
— Иан Андерсон, из группы «Джетро Талл».
— Я тебя обожаю. Что ты хочешь узнать?
Марк закрыл глаза. Жара становилась невыносимой. По векам стекал пот.
— Представь себе, понимаешь, просто представь, что в помещении, где полностью отсутствует кислород, течет кровь…
— Поточнее. Ты имеешь в виду кровь, хранящуюся в лаборатории, или кровь из раны?
— Из раны. Из тела человека.
— Это имеет отношение к Реверди?
— К кому же еще? Итак, кровь вытекает из ран в спертой атмосфере, где нет кислорода.
— Я не понимаю: жертва в таком случае уже мертва?
Марк чуть было не взвыл, но заставил себя успокоиться.
— Все происходит одновременно: жертва истекает кровью и задыхается. Все происходит в герметично закрытом помещении, понимаешь?
— Продолжай.
— Отсутствие кислорода окажет влияние на цвет крови?
— Скорее всего, да.
— И какого она будет цвета?
— Никакого.
— Что?
— Кровь будет черной. Совершенно черной. Красный цвет гемоглобину придает кислород. Без него кровь становится очень темной. Именно поэтому вены, просвечивающие через кожу, имеют синий оттенок: в венозной крови мало кислорода, и она становится коричневатой. Поэтому и тело задохнувшегося человека сереет. Это известный феномен: его называют цианозом, от греческого «kyanos», что значит «темно-синий». По-моему, в том случае, о котором ты говоришь, кровь должна быть особенно темной.
Марк недоверчиво переспросил:
— Почему?
— Потому что гемоглобин уже не будет реагировать с молекулами кислорода, ни внутри тела, ни вне его. Речь пойдет о чистом дезоксигемоглобине. Кровь потемнеет настолько, что станет практически черной. В Малайзии существует масса легенд, связанных с «черной кровью». Это цвет смерти и…
Он уже не слышал слов Аланга. Ведь он уже давно знал об этом. Гинеколог, с которой он консультировался еще в Париже, сказала: «Темная кровь. Венозная, с низким содержанием кислорода».
Черный цвет.
Черная кровь.
Вот к чему стремился Жак Реверди.
Превратить каждую женщину в фонтан черной крови.
«Цвет Истины, а также Цвет Лжи».
Марк повесил трубку. Его шатало под этим ослепительно-белым солнцем. Перед глазами мельтешили темные пятна. Он почти терял сознание. Правда растекалась по его сознанию, словно тягучий, слишком густой сок, насыщенный доказательствами, логикой, безумием…
Надо привыкнуть к этому сумасшествию.
Ибо оно и было тем преступным импульсом, который он так хотел обнаружить, так хотел изучить.
Скольких женщин убил Реверди, чтобы насладиться зрелищем абсолютной черноты?
66
Бежать.
Бежать с этой тайной.
Марк снова схватил такси и через весь Бангкок помчался в аэропорт. Он ничего не видел, ничего не слышал, ничего не чувствовал. Его оглушал стук собственного сердца. Он так сильно сжимал сумку, что суставы пальцев побелели. Прочь из этой страны. Прочь от этого кошмара. Унести тайну как можно дальше.
Оказавшись в суетливо-безличной атмосфере аэропорта, он почувствовал облегчение. Это уже шаг к привычной жизни. Он направился было к стойке экономического класса, но передумал. Учитывая его состояние, учитывая, каким сокровищем он располагает, можно позволить себе путешествие по высшему разряду.
Он направился к окошечку «Катай Пасифик», одной из самых престижных азиатских авиакомпаний, и купил билет первого класса. Серьезный удар по его бюджету; не менее пяти тысяч евро за билет в один конец. Но тем хуже — или тем лучше: тем самым он начинает тратить аванс, который собирается содрать с потенциальных издателей. Он рефлекторно прижал к себе сумку. Свой компьютер. Свою книгу. Свое будущее.
С таким билетом он мог пройти в VIP-зону. Огромное помещение с коричневато-золотистой отделкой, строгие линии, полная симметрия.
В этой строгости Марк усмотрел некий символ. Настало время упорядочить, структурировать свои данные. В ожидании посадки он решил доработать окончательный план романа. Теперь, когда известно, к чему он должен прийти, нетрудно выстроить основную сюжетную линию.
Он направился к бару и взял тарелку с закусками. Заказал бокал шампанского и пошел в деловой центр, большую застекленную клетку, где рядами стояли компьютеры, телефоны, факсимильные аппараты.
Он уселся, подключил свой компьютер к розетке. Прежде чем заняться настоящей работой, предстояло еще кое-что сделать. Он соединился со своим сервером «Voila» и открыл главную страницу. Несколько щелчков мышкой, и он отказался от своего почтового ящика. Программа запросила, уверен ли он в своем решении, и сообщила, что в ящике есть одно входящее письмо: без сомнения, Реверди назначал ему последнее свидание, в тюрьме Канары. Марк, не колеблясь, подтвердил отказ и навсегда стер электронный адрес.
Отныне никакие контакты с Элизабет невозможны.
Элизабет Бремен умерла.
Умерла и похоронена.
Через несколько недель придет очередь Жака Реверди.
