Марк взял карту Юго-Восточной Азии и попытался представить себе маршрут преступника, прикидывая при этом, сколько времени у него уйдет на все перемещения. Он провел пальцем вдоль реки Муар. Реверди мог добраться морем до Индонезии. Он мог также отправиться к югу, в направлении Сингапура, — но это Марк считал маловероятным: слишком близко от Джохор-Бахру. Он мог вернуться в Куала-Лумпур и затеряться в городе…
Сам не зная почему, Марк склонялся скорее в пользу версии побега в соседние страны, туда, где Реверди мог скрыться в джунглях.
Потом он вернулся к туристическим объектам. Дерево прячется среди деревьев. Белый — среди белых. Международные отели, клубы, тур-операторы… Реверди мог воспользоваться заранее заготовленными документами — паспортом и правами на чужое имя, — взять наличные деньги и раствориться среди других иностранцев.
Сколько же времени потребуется ему, чтобы выехать из Малайзии? Два или три дня, не больше. Потом он может вылететь из Бангкока или Ханоя в какую-то европейскую страну. В Бельгию, Голландию. В Великобританию. В Германию. Потом добраться до Парижа поездом или на машине. В отличие от банального беглеца, который не двинулся бы с места, пока все не утрясется, Реверди перейдет к действиям безотлагательно. Еще до того, как малайские власти поймут, что он сбежал.
Три дня в Азии, еще три дня в Европе, прежде чем он въедет во Францию под новым именем. То есть примерно шесть дней.
Жак Реверди сбежал четырнадцатого октября.
А сегодня уже семнадцатое.
Оставалось три дня, чтобы приготовиться.
Но к чему?
Он еще подумал.
Что сделает Реверди прежде всего, оказавшись в Париже?
Ответ простой: отправится по адресу Элизабет.
Почтовое отделение на улице Мпполит-Леба, в Шестом округе, куда он писал ей до востребования.
Марк схватил куртку и выбежал на улицу.
Надо предупредить Алена.
И защитить его.
76
— То есть как это — его нет?
Марк совершенно взмок: он бежал до самой почты. Теперь он вглядывался в лицо женщины, сидевшей на месте Алена:
— Он в отпуске?
Служащая почты все время морщила нос, поправляя сползавшие очки. Ее лицо выражало одновременно удивление и недоверие.
— Его нет, и все тут.
— Он болен?
Она смотрела на него через две прозрачные преграды: свои очки и стекло стойки.
— Почему столько вопросов?
От Марка требовалась молниеносная реакция. Ни в коем случае нельзя упоминать о корреспонденции «до востребования» на имя Элизабет Бремен, да и вообще о чем бы то ни было, связанном с почтой. Его озарило.
— Это по поводу воскресной службы. Я хозяин помещения, где они проводят богослужение.
Марк много лет жил в доме на улице Монтрей, по соседству с католической вьетнамской церковью.
Ее устроили в помещении простого склада, где по воскресеньям собиралась община. Взгляд женщины прояснился.
— В Ванве?
Марк попал в точку, но чересчур далеко заходить не следовало.
— Нет. Я имею в виду приход на улице Монтрей. Там назначена служба. Но возникли осложнения. Мне надо переговорить с Аленом. У вас есть его координаты?
Женщина протянула ему бланк для заказного письма:
— Напишите ему записку на обороте. Я передам.
— Я должен сам с ним поговорить!
— Это невозможно.
— Почему?
Ее нос снова сморщился, как лоскуток ткани.
— У него сегодня диализ.
Марк смутно припоминал, что Ален неоднократно шутил по поводу своих проблем со здоровьем и своих «промываний». Тогда Марк не понял, в чем дело. Честно говоря, он его даже не слушал.
— Процедуру проводят в больнице?
— Нет. В квартире. Гемодиализ на дому. У него есть все необходимое.
— Дайте мне его адрес.
— У меня его нет.
— Хотя бы его фамилию. Я не знаю его фамилии!
Почтовая служащая колебалась. Марк стукнул кулаком по стойке и воскликнул:
— Боже ты мой: сто вьетнамцев завтра приедут зря!
Видимо, ее тронули нотки искренности в его голосе.
— Его зовут Ален Ван Ем.
Марк схватил ручку, прикрепленную цепочкой к подставке, и переспросил:
— «Нем» или «Ем»?
— Очень смешно.
Марк бросил на женщину такой взгляд, что она подалась назад.
— Я не шучу. Скажите по буквам.
— В-а-н, потом Е-м. В два слова. Он живет где-то в Тринадцатом округе. В китайском квартале.
Марк бегом бросился к двери. На пороге остановился, охваченный внезапными сомнениями:
— Никто не приходил за корреспонденцией на имя Элизабет Бремен?
— Впервые слышу это имя. — Она снова наморщила нос, очки поползли вверх. — При чем тут ваша история с церковью?
Марк выскочил на улицу. От ужасного парижского воздуха у него кружилась голова. Словно его оглушила вся эта ложь. Этот страх. Эти проносящиеся во весь опор автомобили. Он сунул руки в карманы и отправился на поиски бара. Зайдя в первый попавшийся, он, не останавливаясь у стойки, заказал эспрессо.
Потом он спустился в подвал и зашел в телефонную кабинку. Под столиком лежал справочник. Он листал страницы, стараясь дышать помедленнее. Нарыв тревоги разрастался в душе, готовый вот-вот прорваться криком.
Не нравилось ему это отсутствие Алена Ван Ема, пусть даже в связи с диализом. Только не сегодня. Вот:
Ален Ван Ем
70, улица Жавело
Башня «Саппоро»
Вперед, в китайский квартал.
В час дня он добрался до нужного места.
Страх не отпускал его. Пот покрывал все тело, как пленка воды, просачивающаяся под комбинезон ныряльщика и согревающая кожу. Но в данном случае возникало ощущение тонкой ледяной корки.
Он почти бежал к башне. По мере приближения она все росла, закрывала собой горизонт. В ее тени он потерялся, как Иона в чреве кита.
Он толкнул первую, стеклянную дверь и тихо выругался. Он не знал кода, чтобы пройти во вторую дверь. Пришлось ждать, потеть, ходить кругами по тамбуру, пока не появился какой-то старый китаец.
В вестибюле он чуть было не заорал во все горло, увидев почтовые ящики, занимавшие целую стену. Он заставил себя проявить терпение и стал методично читать все имена, ряд за рядом, начиная слева. В середине четвертого ряда он нашел того, кого искал: двенадцатый этаж, квартира 12238.
