Неудивительно, что Сэмми Манн верил, будто откуда-то знает Фрэнка Фонтэйна, – в игроцком мире его знали все.
Все сходилось. Кроме одного.
Этот тип был мертв.
Валентайн еще немного поразмышлял на эту тему, потом позвонил портье. Трубку взяла Роксана.
– Вы когда-нибудь дома бываете?
– Я об этом могу только мечтать, – ответила она. – Трое из моих коллег заболели гриппом, и пока они не выйдут, я работаю по две смены.
– Бедняжка!
– Да, бедная я.
– Мой сын звонил в последнее время?
– Всего лишь раз десять, не больше, – сказала Роксана.
– А номер, по которому перезвонить, оставил?
Роксана была явно удивлена:
– Нет, а в чем дело?
– Сам не знаю. Но я все думал о том, что вы мне сказали.
– Правда? – Роксана снова помолчала. – Ну что ж, это приятно.
Валентайн тихо засмеялся. Он испытывал просто неприличное удовольствие, поддразнивая эту юную особу. Куда это его может завести, он и понятия не имел, но само путешествие ему нравилось.
– Что ж, уверен, я смогу его найти. Счастливо вам.
– Вам тоже, – отозвалась она.
Следующий звонок был на Восточное побережье, к Мейбл. Разница во времени три часа, значит, там как раз наступило время ужина. Поскольку его соседка славилась своей стряпней, Валентайн так и представлял себе, как Джерри выклянчил приглашение и сидит сейчас у нее на кухне, повязанный салфеткой, с вилкой и ножом на изготовку.
– Как прошла игра? – спросил он вместо приветствия.
Она восторженно кудахтала минут пять – послушать Мейбл, так это была лучшая суббота за всю ее сознательную жизнь. И причиной этому, несомненно, стал его дегенерат-сыночек.
– Он у тебя? – прервал ее восторги Валентайн.
– Твой сын? Да, он сидит здесь, прямо напротив меня.
И кривит рожу, догадался Валентайн.
– Дай мне его. Минуту, Мейбл! Я получил твой факс. Смешно, но ты способна на большее. Несколько не в твоем ключе, если хочешь знать мое мнение.
– Мы с Джерри тоже так думаем, – проинформировала она его. – Он уговорил меня отложить это объявление. Сейчас вот сочиняю новое. Смешное по-настоящему.
Валентайн почувствовал, что от злости он даже покраснел. Контроль за творениями Мейбл – его прерогатива, а не сыночкина.
– Даю ему трубку, – торжественно объявила Мейбл.
– Привет, пап!
– И тебе привет, – сказал Валентайн.
Голос Джерри звучал невнятно – он спешил прожевать какую-то вкуснятину. Затем послышался страшный кашель и звуки ударов – это Мейбл лупила поперхнувшегося Джерри по спине. Вскоре Валентайн услышал торопливые глотки и хлюпанье: сын пил воду.
– Сколько раз я говорил тебе, что говорить с набитым ртом нельзя? – прорычал Валентайн в трубку. – Ради Христа, Джерри, сначала прожуй, потом проглоти, а потом уж говори. Именно этим мы отличаемся от обезьян, понятно?
– Да, пап, – виновато промолвил Джерри.
– Твой дядя Луи…
– Умер, поперхнувшись на Рождество телятиной, – привычно закончил фразу Джерри. – И вы с бабушкой и дедушкой так и не смогли ничего сделать. Я помню, папа. И помню, что такое в семье уже случалось, а я – последний в роду. Но это все равно не преступление федерального масштаба.
Валентайн задержал дыхание. Каждый раз одно и то же: проходит несколько недель, и они выскакивают каждый из своего угла, приплясывая, словно детишки из боксерской секции – сплошная злоба, но никакого мастерства.
– Извини, – сказал он.
Джерри молчал: он явно не знал, что сказать. Валентайн зашел с другого бока:
– Как прошла игра?
Джерри не привык к попыткам отца хоть как-то наладить отношения, поэтому, отвечая, тщательно подбирал слова:
– Прекрасно! Ну, «Янки», конечно, проиграли, и это ужасно, но все равно было здорово. Я взял напрокат маленький телевизор, и мы могли еще видеть, что происходило на скамейке запасных, ну и все такое. Отлично провели время.
– Жаль, что меня с вами не было, – сказал Валентайн.
– Мне тоже жаль.
Они снова помолчали. Валентайну было совсем не жаль, но он чувствовал, что должен сказать именно так. Он прокашлялся:
– Слушай, помоги мне в деле, над которым я сейчас работаю. Зайди в мой дом – у Мейбл есть ключи – и включи мой компьютер. Загрузи «Windows» и войди в программу под названием ФМВ. Справишься?
И в ту же секунду прикусил язык – вот черт, вылетело. Первый нормальный разговор за бог знает сколько лет, и на тебе: все-таки не удержался и все испортил. А ведь Джерри действительно попытался – в тех пределах, какие ему доступны, – наладить контакт. И Валентайн поспешил исправить оплошность:
– Я имею в виду, ты не против?
– Нет, папа, – тихо произнес сын.
Прошло десять минут. Валентайн уже успел загрузить в ноутбук составленное им досье на Фрэнка Фонтэйна, и тут раздался звонок от Джерри.
– Тебе следует уволить уборщицу, – сказал сын.
– У меня нет никакой уборщицы, – ответил Валентайн.
– Именно это я и имею в виду. У тебя везде мусор навален. Ты живешь, как бирюк.
– У меня свое дело. И это не мусор, а деловой беспорядок. Только ничего не трогай.
При обычных обстоятельствах Джерри обязательно что-нибудь да сказал бы, и возобновилась бы привычная свара. Но сегодня Джерри был каким-то другим, более сдержанным. Может, общение с Мейбл так на него подействовало, а может, то, что он примчался во Флориду, но не нашел отца, оказалось для него подходящим испытанием на прочность.
– У меня на экране диск С, – сказал Джерри.
– Отлично, набери «оболочка» и нажми на «ввод». На экране появятся пять или шесть иконок. Кликни на ФМВ два раза.
– Сделано, – сказал сын. – Тебе надо сменить мышку.
– А я и этой не пользуюсь.
– Не пользуешься мышкой?
– Да не могу разглядеть эту чертову стрелочку.
– Ну, раз так тебе удобнее… А что означают эти буквы – ФМВ?
– «Файл мертвых воришек». Твоя бывшая жена убедила меня, что после смерти мошенника лучше не стирать его файл, а переместить в отдельную программу: мало ли, а вдруг когда понадобится…
– Очень похоже на Люсиль. Она никогда ничего не выбрасывала.
«А тебя вот выбросила», – хотел съязвить Валентайн, но обуздал острое желание в очередной раз оскорбить свою плоть и кровь и вместо этого сказал:
– Вот теперь слушай внимательно. На основании информации, которую я тебе сейчас будут диктовать, создай досье, потом сравни его с досье, содержащимися в ФМВ, распечатай то, что получилось, и вышли по факсу мне в гостиницу. Это все займет не более десяти минут.
