Я провел мысленную проверку данных. Ночь субботы, это перед тем, как я разговаривал с Джули. Я занимался стандартным наблюдением, используя методы, к которым даже Эрейни не смогла бы придраться. Следил за домом до пяти минут двенадцатого, иными словами, еще полчаса после того, как погас свет, потом намазал мелом шины «Кугуара» Джули на случай, если она решит куда-то поехать ночью, и отправился к себе, чтобы немного поспать перед тем, как вернуться в Остин к половине пятого на следующее утро.
— Когда приходил мужчина? — спросил я у Хосе.
— Он постучал в дверь Джули в пятнадцать минут двенадцатого, — с гордым видом ответил Хосе. — Я специально посмотрел на часы.
Попугай встряхнулся и проскрипел:
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
— Точно, — согласился с ним я.
Глава 13
Когда дело доходило до слежки, Хосе вел себя как настоящий профессионал.
Он вспомнил, что какой-то мужчина разбудил Джули Кирнс ровно в одиннадцать пятнадцать в субботу вечером, вошел в дом и принялся спорить с ней в гостиной. Их разговор продолжался восемь минут и двадцать секунд. Хосе видел их в окно и смог без проблем описать мужчину — латиноамериканец, коренастый, хорошо одетый, возраст — около шестидесяти. Рост сто семьдесят три сантиметра, вес — 135 кг. Приехал на желто-коричневом «БМВ». Хосе сообщил мне номер, хотя после его описания мне он уже не требовался.
Сосед Джули с сожалением признался, что слышал лишь несколько фраз, которыми та обменялась со своим посетителем, когда он уходил. Речь шла о деньгах.
Хосе сказал, что Джули Кирнс держала в руке свой «ледисмит», маленький револьвер калибра 0,22, когда вышла на крыльцо во второй раз. У него создалось впечатление, что она выгнала мужчину вон.
— Однако не стала стрелять, — с разочарованием добавил он.
Я сказал, что тот оказал огромную услугу стране, и проводил его до двери. Хосе обещал позвонить по номеру, который я написал у него на руке, если вспомнит что-нибудь еще.
Я вернулся в дом Джули, посмотрел на разобранный компьютер и перевел взгляд на попугая по имени Задница, голодного, одинокого и страдающего от жажды, который доел остатки фисташек и теперь изучал мой нос.
— Ты не понравишься Роберту Джонсону, — сообщил я ему.
Попугай наклонил голову и попытался вызвать у меня жалость.
— Великолепно, — сказал я и протянул руку.
Задница взлетел и приземлился на мое плечо.
— Шумный ублюдок, — сообщил он мне на ухо.
— Задница, — поправил его я.
Когда я добрался до Гваделупа-авеню, известной также под названием Скука, тротуары и перекрестки заполнили студенты, спешащие на утренние лекции. Пять кварталов магазинов и кафе, расположенных вдоль западной границы кампуса, прославились впечатляющим набором человеческих отбросов — здесь можно было встретить седеющих хиппи, бездомных и уличных торговцев, музыкантов, проповедников и девушек из женских студенческих организаций. Напротив росли дарящие умиротворение виргинские дубы и вытянулись здания Техасского университета в Остине, построенные из белого известняка, с красными крышами, напоминающие Рим или Оклахома-Сити, места, где не имели ни малейшего понятия об ограниченных пространствах.
Вероятно, Скука не самое лучшее место в Остине для серьезных размышлений. С другой стороны, я знал, что здесь меня никто не потревожит, если я устроюсь на тротуаре возле студенческого общежития с попугаем на плече.
Может быть, Задница придумает новые сочные выражения для увеселения прохожих. А если я положу рядом шляпу, кто-нибудь бросит туда пару монет. Я же буду наблюдать за течением времени по часам на башне университета и думать о мертвой женщине.
Состояние финансов Джули Кирнс оставляло желать лучшего. Изучив их более внимательно, я понял, что она находилась в затруднительном положении. Ее терзали постоянными напоминаниями о долгах банк, владевший закладными на ее дом, и все крупные кредитные компании, в том числе местный «Союз кредитования музыкантов».
Со временем переговоры о долгах могли принести успех, но только в том случае, если бы Джули продолжала дважды в месяц получать чеки от Шека после того, как завела близкие отношения с Сент-Пьером. И если бы ей не перестали платить за разовые выступления с Мирандой из-за контракта с «Сенчури рекордс». Временная работа, которую Джули изредка получала, не могла решить всех ее проблем и помочь выплатить долги.
Возможно, она решилась на какую-то подлость. Может быть, обнаружила, что ее ждет гибель из-за конфликта между Лесом Сент-Пьером и Тилденом Шекли, если она не попытается обмануть их обоих. Украсть пробную запись для Шекли — или стать банкротом. Найти компромат на Шекли для Леса Сент-Пьера — или потерять доход за разовые выступления с Мирандой.
Джули знала Шекли много лет, долго с ним работала, совершала поездки в Европу с его коммерческим директором. У нее были возможности, чтобы найти компромат. Может быть, она обнаружила нечто весьма серьезное, но Лес исчез прежде, чем она успела показать ему свои карты? Джули занервничала. На выходных ее начали тревожить нежелательные посетители, в том числе и я. Наконец, Кирнс решила организовать срочную встречу в понедельник утром с человеком, которому не доверяла, но в помощи которого очень нуждалась. Она захватила с собой револьвер и поехала в Сан-Антонио, где ее поджидал убийца.
Когда люди впадают в отчаяние и начинают играть против игроков из более высокой лиги, они часто погибают. Нет ни малейших сомнений, что в этом нет вины удалого сыщика, подоспевшего к концу последнего акта.
Может быть. Однако такой сценарий меня совсем не утешил. Он не объяснял, почему через две недели после исчезновения Леса Сент-Пьера я обнаружил в шкафу Джули чемодан с его личными вещами. Или визит человека в желто-коричневом «БМВ», который сумел меня заметить, дождался моего ухода и навестил Джули Кирнс в субботу ночью.
На улице трое парней в украшенных стразами кожаных куртках и с зелеными прическами, как у дикобраза, курили кретек.
[36]
Группа девушек в одинаковой мятой фланели, с длинными спутанными волосами и бледной кожей остановились возле меня, чтобы спросить, не знаю ли я парня по имени Орел.
Чтобы носить фланель в Техасе, нужно очень ее любить. До того, как начинают дуть холодные ветра, чтобы надевать что-то, кроме шортов и шлепанцев, нужно быть настоящим энтузиастом этого дела. Я сказал, что впечатлен. Попугай присвистнул. Девушки закатили глаза и прошествовали дальше.
К семи часам небо стало пурпурным. С юга снова прилетели скворцы, с севера надвигались черные тучи, пахнущие дождем. Последняя волна студентов прокатилась по Гваделупе в поисках подходящих кафе или вечеринок.
