– Крайние меры безопасности. В связи с войной.
– Война закончилась.
Тут он смутился.
– Но шпионаж продолжается.
Скорее всего так оно и есть. Корделия и сама не раз думала о том, откуда Эзар Форбарра узнал о плазменных зеркалах, которые до войны были наиболее засекреченным оружием в арсенале Беты. Она нервно покачивала ногой.
– Мое письмо. – «Мое письмо на бумаге… бумага заворачивает камень…» Она старалась говорить спокойно. – И что же вы узнали из моего письма, Билл?
– Ну, в том-то и дело. Над ним два дня работали наши лучшие шифровальщики, а также самые современные криптоаналитические программы. Проанализировали все, вплоть до молекулярного состава бумаги. Откровенно говоря, – он не без раздражения взглянул на Мехту, – я не убежден, что они что-то обнаружили.
«Да, – подумала Корделия, – вам этого не обнаружить. Тайна заключалась в поцелуе. А он не поддается никакому анализу».
Она мрачно вздохнула:
– Вы его отправили, когда изучили?
– Ну… Боюсь, что к тому времени от него немного осталось.
«Ножницы режут бумагу…»
– Я не агент. Д-даю вам слово.
Мехта подняла внимательные глаза.
– Я сам в это плохо верю, – сказал Тейлор.
Корделия попыталась удержать его взгляд, но он потупился.
«Ты и правда мне веришь».
– Что будет, если я откажусь от лечения?
– Тогда я как ваш командир должен вам приказать.
«А я пошлю тебя к черту… Нет. Спокойствие. Надо сохранять спокойствие, пусть они говорят. Может, я все-таки сумею от них отбрехаться».
– Даже если это противоречит вашему личному мнению?
– Это – серьезный вопрос безопасности государства. Боюсь, что личные мнения здесь недопустимы.
– А, бросьте. Даже капитан Негри, и тот иногда позволяет себе иметь личное мнение, как я слышала.
Она сказала что-то не то. Атмосфера в комнате стала гораздо прохладнее.
– Откуда вам известно о капитане Негри? – напряженно спросил Тейлор.
– Все знают о Негри. – Три пары глаз изумленно смотрели на нее. – А, б-бросьте! Будь я агентом Негри, вы бы об этом никогда не узнали. Он не дилетант!
– Напротив, – отрывисто проговорила Мехта, – мы считаем, что он действует настолько умело, что это вы никогда бы об этом не узнали.
– Чушь! – с отвращением отозвалась Корделия. – Откуда вы это взяли?
Мехта поняла ее вопрос буквально.
– Я предполагаю, что вас контролирует – возможно, неосознанно – этот довольно зловещий и загадочный адмирал Форкосиган. Вас начали обрабатывать во время вашего первого плена и, видимо, закончили во время последней войны. Вам предназначалась роль главного агента барраярской разведывательной сети, взамен того, который только что был обезврежен. Возможно, вы просто сидели бы на месте и бездействовали много лет, пока не наступит критический момент…
– Зловещий? – прервала ее Корделия. – Загадочный? Эйрел-то! Просто смешно!
«Просто плакать хочется».
– Совершенно очевидно, что он вас контролирует, – удовлетворенно заключила Мехта. – Вы явно стремитесь безоговорочно ему повиноваться.
– Я не компьютер. – Она продолжала нервно постукивать ногой. – А Эйрел – единственный человек, который никогда не принуждал меня ни к чему. Полагаю, этого требует честь.
– Видите? – обратилась Мехта к Тейлору. На Корделию она даже не взглянула. – Все сходится.
– Только если вы стоите на голове! – не выдержала Корделия. Она гневно посмотрела на коммодора. – Я не обязана выполнять этот приказ. Я могу подать в отставку.
– Нам не нужно ваше согласие, – спокойно сказала Мехта, – даже как гражданского лица. Достаточно разрешения ближайшего родственника.
– Моя мать никогда так со мной не поступит!
– Мы уже подробно поговорили с ней обо всем. Она очень тревожится за вас.
– П-понятно. – Корделия замолчала, бросив взгляд в сторону кухни. – А я-то удивлялась, почему так долго нет кофе. Угрызения совести, а? – Она вполголоса запела, потом смолкла. – Ну что же, вы прекрасно подготовили операцию. Перекрыли мне все выходы.
Тейлор изобразил улыбку, пытаясь ее успокоить.
– Вам нечего бояться, Корделия. Самые лучшие специалисты будут вас… консульти… лечить…
«Обрабатывать», – подумала Корделия.
– А когда все придет в норму, вы сможете вернуться к прежней жизни.
«Хотите стереть меня? И его стереть… Проанализировать до полного уничтожения, как мое несчастное любовное послание».
Она грустно улыбнулась ему в ответ:
– Извините, Билл. У меня такое чувство, что с меня начнут сдирать слой за слоем, как с луковицы в поисках семян.
Тейлор ухмыльнулся:
– У луковиц нет семян, Корделия.
– Виновата, ошиблась, – сухо ответила она.
– И, честно говоря, – договорил он, – если вы правы, а… э-э… мы ошибаемся, то быстрее всего вы это докажете, сотрудничая с нами. – Его улыбка была обезоруживающей.
– Да, конечно…
«Если не думать о таком пустяке, как гражданская война на Барраяре… об этом камне преткновения… маленьком таком камешке… Бумага оборачивается вокруг камня».
– Мне очень жаль, Корделия. – Ему и правда было жаль.
– Ничего.
– Это очень ловкий прием, – задумчиво рассуждала Мехта, – спрятать агентурную сеть под любовную историю. Можно было бы поверить, будь герои немного правдоподобнее.
– Что правда, то правда, – согласилась Корделия, сдерживая дрожь в голосе. – Не часто бывает, чтобы тридцатичетырехлетняя женщина влюбилась, как девчонка. Совершенно неожиданный… дар в моем возрасте. И еще более неожиданный в сорок четыре, насколько я понимаю.
– Вот именно, – подтвердила Мехта, довольная ее сообразительностью. – Кадровый офицер средних лет – не слишком романтическая фигура.
Тейлор открыл было рот, словно желая что-то сказать, но потом передумал и углубился в изучение своих ногтей.
– Думаете, вы меня от этого излечите? – спросила Корделия.
– О да.
– А-а… – «Сержант Ботари, где ты? Слишком поздно». – Вы не оставляете мне выбора. – «Тяни, – шептал внутренний голос. – Жди удобного момента. Притворись, что ты на Барраяре, где все возможно». – Мне м-можно принять душ… переодеться, собрать вещи? Насколько я понимаю, это будет долгая история.
– Конечно.
Тейлор и Мехта обменялись взглядами облегчения. Корделия дружелюбно улыбнулась.
Доктор Мехта прошла за ней в спальню без санитара. Кажется, момент наступил… У Корделии даже голова закружилась.
