Джеку оставалось лишь глубоко вздохнуть и в очередной раз укорить себя за невнимательность. Ладно, подъехавшего рыцаря не заметил в горячке драки, с кем не бывает, но сейчас-то, когда эмоции уже схлынули, а разум остыл, так оплошать, что умудриться проморгать целый отряд! Непостижимо!
Он только сейчас понял, что рыцарь, видно, еще издали углядев на лугу несколько человек, подъехал лишь для того, чтобы осведомиться о возможном ночлеге для своего отряда, а вовсе не за тем, чтобы разнимать начавшуюся драку.
– Да, сэр, у нас есть корчма. А при ней найдется достаточно комнат для всех желающих. Можно даже воду нагреть, чтобы вы могли помыться. А если вы желаете поразвлечься, то сегодня как раз праздник Середины Лета и вечером будут танцы!
Рыцарь хмыкнул.
– Пожалуй, от танцев мы воздержимся. А вот то, что и комнат хватит, и даже помыться можно, – новость хорошая.
– Вы езжайте дальше по тракту, – засуетился Джек. – Там вскоре будет съезд, не пропустите, как раз к нашей деревне приведет. Конечно, напрямик быстрее будет, но карета может застрять.
– Молодец, – похвалил рыцарь, после чего подошел к своему чудовищу, которого лишь по ошибке именовали конем, порылся в седельной сумке и бросил Джеку монету, которую тот ловко подхватил на лету. – Держи за помощь!
– Да какая же это помощь, сэр? Это вы мне помогли! Если бы не вы, меня бы… – он замолчал, подбирая слова, но рыцарь, кажется, и сам догадался о том, что так сложно было произнести вслух, признавая собственную слабость.
– Ничего, может, когда-нибудь сочтемся. Мир, он, знаешь ли, большой, в нем постоянно что-нибудь да происходит. Так что… Тебя как звать?
– Джек.
Рыцарь кивнул.
– Мое имя – сэр Ульф. Впрочем, хватит уже языком чесать. Беги в деревню да накажи хозяину корчмы, чтобы комнаты подготовил и воду нагрел!
Джек даже не удивился, что великолепный рыцарь счел его достойным и назвал себя. Сейчас это показалось ему вполне естественным, хотя раньше он бы лишь посмеялся над подобными россказнями.
– Все сделаю, сэр. В лучшем виде!
Рыцарь кивнул уверенно, будто и не ждал иного ответа, вдел одну ногу в стремя и четким, отточенным движением оказался в седле.
Джек не стал смотреть, как тот поскакал к своему отряду. У него было серьезное поручение, а не оправдать доверие такого человека он не хотел.
Зажав полученную монету в кулаке, он побежал что было сил в сторону деревни. Он не думал, что Бут может поджидать его где-то впереди, слишком сильно тот перетрусил, наверняка уже отсиживается на чердаке, заливая страх свежей наливкой. Надо было лишь успеть опередить отряд, который прибудет самое позднее минут через пятнадцать. Необходимо сообщить старому Хеку, чтобы встречал дорогих гостей да отправил кого-нибудь на скотный двор резать живность, а двух своих сестер заставил греть воду для знаменитых деревянных бадей, помыться в которых считалось верхом роскоши для любого из местных.
Джек пронесся сквозь деревню, как ураган, испугав глупых кур, слонявшихся по улице в поисках еды, и, не снижая темпа, залетел в корчму, по совместительству гостиницу – самое крупное и значимое сооружение во всей деревни. Хек в свое время строил ее с размахом в надежде на близость города. Но, к сожалению, город не развивался, а караванный путь перенесли южнее, поэтому жиденький поток путников не приносил ему тех барышей, на которые он изначально рассчитывал.
Хек, мужчина лет сорока, крепкий и уверенный в себе, ловко поймал Джека за отворот рубахи и, поставив перед собой, поинтересовался:
– И куда так спешим, друг мой?
Джек затараторил, излагая поручение. Хек слушал недолго, тут же посерьезнел и выпустил парня из цепких рук.
– Лия, Бру, ну-ка сюда! Живо!
Две перезрелые девицы, над которыми втихомолку смеялась вся деревня, мгновенно вынырнули на свет, застыв, будто изваяния перед очами Хека.
– Ты, – ткнул он пальцем в ближайшую родственницу. – Проверь комнаты, чтобы чисто было, чтобы ни пылинки, и бегом курей режь и кабанчика! Знаю я этих рыцарей, пожрать любят. А ты беги воду греть! На все три лохани! И проверь, чтобы жуков внутри не попалось!
Девицы испарились, словно их и не было. Джек даже заморгал глазами, стараясь понять, не привиделось ли ему явление Хековых сестер.
– Теперь ты, – короткий и мозолистый палец трактирщика ткнулся прямо в нос Джека. – Когда, говоришь, гости будут?
– На подходе, – повторил он. – С минуты на минуту жди!
– Тогда брысь отсюда, – Хек сегодня был не в настроении. – И не мешайся под ногами!
Джек выскочил из корчмы и уселся на толстом бревне напротив. Пропустить триумфальное появление отряда рыцарей в деревне было просто недопустимо!
Но, спустя пару минут, мысли его приняли несколько иную направленность. Праздник Середины Лета, как он уже успел сообщить сэру Ульфу, начинался как раз сегодня, а планов на этот вечер у Джека было выше головы. И самый главный из них касался некоей особы, что жила буквально в нескольких домах отсюда…
Джек опрометью сорвался с бревна и уже через минуту смог созерцать крыльцо дома, заняв очень удобную наблюдательную позицию прямо под развесистой кроной яблони, так, что посторонние глаза его заметить не могли, зато он сам видел всех прекрасно. Обитатели, а точнее одна из обитательниц этого дома никак не давала покоя его мыслям и распаляла воображение. Он мог сидеть тут часами, просто сидеть и смотреть, в надежде на то, что Латонья выйдет подышать воздухом и явит миру свое милое, но вечно заспанное лицо.
Латонья… как сладко звучит это имя, повторять его можно бесконечно. Латонья, Лата – нет никого приятнее в целом свете, лишь она одна, такая красивая и загадочная!
Джек последние два месяца выстроил в голове целую серию всевозможных планов, основной целью которых было приглашение красавицы зазнобы на сегодняшний вечер в качестве дамы своего сердца. Конечно, он вполне сознавал, что у такой девушки от кавалеров отбоя не было, сам Бут оказывал ей знаки внимания, но Джек, хоть и не вышел пока ни ростом, ни статью, надежды не терял.
Ему несказанно повезло, не прошло и десяти минут, как дверь распахнулась, и Латонья собственной персоной вышла за порог с небольшим льняным мешочком в руках, полным жареных семечек.
Джек подался вперед, но подойти совсем близко не решился, наблюдая за пышнотелой красавицей издали. Латонья неспешно дошла до резной лавки, села на нее и методично заработала челюстями, время от времени сплевывая шелуху прямо на землю.
Джеку показалось, что такую идиллию он мог наблюдать целую вечность, пусть сам он при этом замер в неудобной позе, ну и что! Главное в жизни – это красота! А Латонья являлась совершенством!
Чистое создание, незамутненная посторонними мыслями, она могла часами вот так сидеть на лавке перед домом, щелкать семечки и смотреть на людей, проходящих мимо. Ей все улыбались, мужчины кланялись и дарили подарки: кто свежее яблоко, кто леденец на палочке. А женщины останавливались поболтать и посплетничать. Латонья не часто утруждала себя ответами, зато слушала не перебивая, являясь, по сути, идеальной собеседницей.
