После быстрого переодевания с де Вегой произошла удивительная метаморфоза, вызвавшая на лице Реми гримасу неприятия. Исчез изысканный граф, а вместо него появилось существо, которое и человеком-то назвать было затруднительно. Старые лохмотья на теле, которые постеснялся бы носить последний нищий из Преддверья, какая-то тряпка невнятного цвета на голове, заменяющая шляпу, и огромные стоптанные башмаки прекрасно дополняли получившуюся картинку.
Де Вега с видимым удовольствием оглядел себя в зеркале, нарочно горбясь и гримасничая.
– Грим неси, чего стоишь, идиот! – прикрикнул он на Реми, который, решив, что хозяина все равно не переспорить, кинулся выполнять приказание.
Через пятнадцать минут де Вегу не узнал бы никто. Желтушного цвета лицо с несколькими бородавками и шрамом от подбородка до глаза; руки с черными, обкусанными ногтями; волосы, превратившиеся в жалкий клочок на макушке; черные гнилые зубы – картинка была на загляденье.
– Вот теперь, мой дорогой Реми, почти полный порядок! – констатировал окончание преобразования граф. – Осталась самая малость…
Порывшись в глубинах многочисленных ящиков своего стола, он извлек на свет пачку коричневого табака отвратительного качества и полбутылки дешевой жидкости, ласково именуемой в народе «Последней радостью». Прополоскав рот изрядной порцией «радости» и зажевав это дело приличным куском табака, от чего в кабинете мгновенно образовался крайне неприятный запах, заставивший Реми судорожно зажать нос, а самого графа только расплыться в довольной улыбке, де Вега сунул в один из карманов своего страшного рубища небольшой кинжал.
– Ну что ж… посмотрим…
С этими неопределенными словами он покинул свой дом, предусмотрительно удалившись с черного хода, и оставил Реми в одиночестве размышлять над глупостью иных хозяев.
Прогулка в таком виде по городу даже доставила графу некоторое странное, слегка извращенное удовольствие. Несмотря на то что давно стемнело и передвигался он в основном задними дворами, несколько неожиданных встреч все же случилось.
Почти в самом начале своего пути де Вега наткнулся на изрядно подвыпившего лавочника, забредшего в подворотню в надежде опорожнить мочевой пузырь. Заметив графа, который как раз выходил из-за угла ближайшей постройки, лавочник умудрился совершить сразу три дела: облегчиться, даже не сняв штаны, протрезветь если не полностью, то вполне ощутимо и распахнуть рот в предвкушении дикого крика. Де Вега молча погрозил ему пальцем и через мгновение исчез в тени, оставив лавочника гадать, не самого ли черта он только что имел «удовольствие» лицезреть.
Вторая встреча произошла гораздо позднее, когда до Преддверья, куда, собственно, и направлялся граф, оставались считанные минуты пути. Из темноты неожиданно выросли три фигуры, две спереди, одна позади, преградив де Веге всякие пути к отходу. К слову сказать, граф заметил «ночных братьев» несколько раньше, чем они его, но умышленно пошел на сближение, решив таким образом испытать качество своей маскировки «на натуре».
– Куда путь держишь, братишка?!. – бесцеремонно-повелительным тоном спросил один, судя по всему, главный из тройки.
– Дела у меня, – покорно склонив голову, ответил де Вега. – К почтенному господину Филину.
– Ты гляди! – ухмыльнулся главный. – Дела у него! Да еще к Филину! А пошлину ты заплатил?
– Какую пошлину, господин? – поинтересовался граф, подняв голову и дыхнув прямо в лицо «таможенника».
– Фу… урод… – От омерзительного запаха лицо грабителя перекосилось. – Пил что?
– «Радость» пил…
– Вали отсюда, чтоб не видели больше! – Грабитель наконец умудрился, несмотря на отсутствие освещения, разглядеть преображенного графа.
– Спасибо, господин.
Де Вега бочком, по стеночке, протиснулся мимо ночных жителей и, внимательно изучая окружающее (больше неожиданных встреч ему не требовалось), направился к цели своего пути – маленькой забегаловке в самой сердцевине Преддверья, не имевшей не то что вывески, но даже названия, хозяином которой был вышеупомянутый Филин, бывший вор и каторжник, двадцать лет проведший на «государственных работах», а ныне владелец притона и по совместительству перекупщик крупных и мелких тайн и секретов, обеспечивавших ему девяносто девять процентов выручки.
Притон, до которого наконец добрался де Вега, был, как ему и положено, темным и мрачным. Небольшой зал освещался всего парой свечей, оставляя большую часть пространства во мраке. Постоянных посетителей это только устраивало, не доставляя ни малейшего неудобства. Наоборот, в случае внезапной облавы, что, впрочем, было маловероятно, или, что было более вероятно, при очередной разборке было удобнее незаметно спрятаться или исчезнуть вовсе.
Народ тут собирался злой, отчаянный, в основном с целью пропить награбленное или, если оно уже было пропито, в поисках новых наводок или конкретных заказов.
Впрочем, обычные посетители де Вегу сегодня совершенно не интересовали. Пригнув голову, чтобы не привлечь чей-нибудь чересчур любопытный взгляд, граф пошел в глубь зала, к стойке, где обычно и совершались самые значительные сделки.
Два огромных тролля, правда, не таких больших, как Бразд, мгновенно преградили де Веге дорогу.
– Мне к господину Филину, по делу…
– Пропустите этого, – раздался чей-то голос из-за стойки.
Тролли недовольно заворчали, но приказание выполнили, не преминув, впрочем, пройтись лапами по телу графа. Кинжал они не заметили, что говорило не об отсутствии у них нужной квалификации, а скорее о наличии большей у самого де Веги.
– Ну, привет тебе, Лаксль, говори, с чем пришел?
Филин был человеком чрезвычайно худощавым и при этом небольшого роста. Создавалось впечатление, что его сдует первый порыв ветра, но кто так думал – сильно обманывался, а после коронного удара Филина ножом в живот, если и хотел переменить свое мнение, то, как правило, просто не успевал в связи с внезапной кончиной.
– Как обычно, господин: продать, купить или поменять…
Филин ухмыльнулся.
– Ну давай показывай, чем владеешь, а там посмотрим…
– Показать не покажу, а рассказать… почему бы и нет…
Де Вега уже не раз пользовался личиной бродячего перекупщика секретов и имел с Филином давно и хорошо налаженные торговые отношения. И того и другого все устраивало абсолютно. К графу, просто по виду его деятельности, постоянно стекались всевозможные слухи, сплетни, тайны, большие и не очень. Некоторые из них вполне годились для такого рода сделок, не неся при этом ни малейшего вреда Короне, а иногда и помогая ее интересам. Взамен же частенько удавалось раздобыть такие сведения, которые ни за какие деньги не мог добыть ни один, даже самый лучший осведомитель. Конечно, Филин и не подозревал, что под личиной урода по кличке Лаксль скрывается глава особого отдела Министерства Тайн, но, как догадывался де Вега, даже если бы Филин и догадался, это не многое бы изменило. Слишком уж ценные сведения перепадали время от времени Филину. Граф был уверен, что только от банальной перепродажи того, чем он делился с Филином, тот заработал не одну тысячу новеньких, блестящих золотых.
