А у нас всё складывалось не так уж плохо. Самое трудное было в начале. Пока не было кадров, не было нужных специалистов, отсутствовала необходимая база. Теперь же, спустя десять лет стало намного легче. Но самое главное, что народ в обеих Империях почувствовал на собственном желудке, что наступили другие времена. И начал дёргаться. Чего только стоило нам организовать те самые Императорские школы для сирот! Зато теперь у нас целая куча молодых инженеров и квалифицированной рабочей силы! Армия и флот могут разнести вдребезги ЛЮБУЮ державу, посмевшую выступить против нас. А ещё имеется авиация, подводный флот, единая транспортная и промышленная система. И самое главное — АБСОЛЮТНАЯ ПОДДЕРЖКА народа! Не без недовольных, разумеется, как же без этого. Но с другой стороны, это и хорошо. Если все будут закрывать рты, недолго и потерять то, что мы имеем сейчас. И близится Новый Год. И Новый Век. Одна тысяча девятисотый…
Владимир Ильич приник к окну своего Токийского особняка. Рядом стояла его супруга, Фумико Ульянова. Дети уже спали. Старшенький, Александр, в честь брата, и младшая, Маня, названная так в память о младшей сестрёнке, безвременно почившей. За окном веселился народ. Гремели выстрелы петард, бухали хлопушки, за ширмами двигались куклы, двигались процессии барабанщиков, исторических персонажей. Все праздновали Новый Год…
Он ласково погладил прижавшуюся к нему жену. Дал же Господь счастье… Внезапно затрезвонил стоящий на столе аппарат. Что ещё могло случиться? Ведь вроде уже все его поздравили, и он, соответственно, тоже. Фумико взглянуло на мужа своими чёрными глазами, и Владимир вздохнул: долг есть долг. Подошёл к телефону, снял трубку:
— Ульянов на проводе.
— Владимир Ильич! Это Огами Ито, с завода в Нагасаки! Нас обстреливают неизвестные корабли! Город горит! Много жертв!
— Господин Ито! Вы сообщили местным властям?!
— Городская управа накрыта прямым попаданием, все погибли! Армия пытается оказать сопротивление, разворачивает батареи на горах, но пока безуспешно. Скажите, что нам делать?
— Оставьте на заводах только добровольцев, остальной персонал и жителей города срочно эвакуируйте в горы! Вам всё ясно?
— Да, господин Ульянов!
— И как только выясниться, чей это флот, немедленно известите меня по беспроволочному телефону.
— Всё понял, господин Ульянов!..
Он положил трубку, и обернулся к жене, слышавшей весь разговор, та сжалась в комок:
— Война. Напали на Нагасаки. Бомбят с кораблей.
— А кто, муж мой?
— Пока неизвестно. Но скоро узнаем. Либо англичане, либо — американцы.
— Проклятые гайджины!
— Не ругайся.
— А вы… Вы поможете нам?
— Если Микадо пожелает воспользоваться нашей помощью — он её получит. Я так думаю. А теперь, извини меня, милая, мне нужно срочно позвонить в Петербург…
Твёрдой рукой он снял трубку и начал набирать прямой номер Канцелярии Его Величества…
Американский адмирал Джон Дьюи был горд. Страшно горд. Ещё бы! Его эскадра захватила Филиппины почти без потерь! Грозный американский флот теперь мог диктовать свои условия на Тихом океане. Некоторые круги в САСШ были очень недовольны всё возрастающим сближением Империи Восходящего Солнца и Российско-Германского Союза. Поэтому адмирал, получив на свой счёт кругленькую сумму, не стал возражать против того, чтобы «случайно» совершить тайный налёт на японские острова и так же «случайно» обстрелять огромные металлургические заводы в Нагасаки, принадлежавшие России. Объяснять никому ничего не требовалось, а если эскадру и застукают на месте преступления, то всё можно будет объяснить штурманской ошибкой, в результате которой флот разгромил не пиратскую базу на одном из островов, а японский остров… Грохотали 330-мм орудия главного калибра, выплёвывая снаряды ужасающей мощи, взметавшие в небо обломки строений, куски станков, трубопроводов и механизмов. С адским громом взлетела в воздух работавшая домна, озарив небо струями раскалённого металла и белыми от неимоверного жара кирпичами футеровки… Деревянный город пылала, и в свете пожара можно было разглядеть в мощный морской бинокль тоненькие струйки колонн жителей, уходящие в горы.
— Коммодор Уайтрэб, перенесите прицел. Я хочу, чтобы как можно больше этих жёлтых обезьян сдохло.
Лениво бросил Дьюи командиру «Олимпии», флагману эскадры. Тот послушно отдал команду в переговорную трубу, и орудия загрохотали чаще. Сигнальщик застучал створками прожектора, передавая приказ флагмана… Внезапно вода возле «Кирсарджа», стоявшего ближе всех к берегу взметнулась вверх. Кто ПОСМЕЛ?! Негодование американца, уничтожавшего беззащитный город было просто непередаваемо.
— Приказ морской пехоте — высадиться на берег! Пленных не брать, никого не щадить!..
…Подоспевший к утру полк Императорской гвардии застал на месте когда то цветущего города только пепел и смерть… Чёрные квадраты на месте когда то стоящих вдоль улиц небольших аккуратных домиков, полностью уничтоженный металлургический завод, принадлежавший России, но дававший работу подавляющему большинству жителей Нагасаки. И самое страшное — трупы. Налётчики не щадили никого. Ни детей, не женщин, ни стариков. Их расстреливали в упор, разбивали головы прикладами, сдирали скальпы. Кое где были и более страшные находки — носящие следы изощрённых пыток тела молодых женщин… Самым жутким оказался ряд тел беременных женщин, у которых были вспороты животы, а не родившиеся ещё младенцы приколоты к убитым матерям ножами… Вся Япония всколыхнулась в негодовании, впрочем, не только она. Рассказы очевидцев и фотографии корреспондентов всколыхнули всю Европу. И не только её. Официальный запрос японского микадо был в Конгрессе фактически проигнорирован. Ответом были знаменитые слова президента Мак-Кинли: «Америка не собирается выдавать своих граждан каким то обезьянам, претендующим на звание людей». Дьюи был провозглашён героем нации, с улыбкой раздавая интервью многочисленным газетчикам. Впрочем, янки не в первый раз проворачивали этот фокус. Единственное, что они не учли, так это то, что Микадо обратиться за помощью к своим союзникам — Русско-Германскому союзу. Хотя эту вероятность люди, сподвигнувшие адмирала на провокацию, учитывали, но только вот они ожидали громких слов, скандалов, войны, наконец… Её то они желали просто до невозможности… Но вот не дождались. Произошло кое что другое — Микадо совершил поездку в Европу. Невероятное и неслыханное для Империи событие. И его приняли ЛИЧНО в Санкт-Петербурге Николай Второй Железнодорожник и Вильгельм Второй Неистовый. О чём они говорили с глазу на глаз, осталось неизвестным. Русский и Германский флота остались на месте. Но микадо отбыл домой успокоенный, обратившись с воззванием к нации, где просил немного подождать возмездия, которое последует…
После месяца ожидания, когда ничего не произошло, и в мире начал потихоньку раздаваться издевательский смех, внезапно началось…
Спрингфилд пылал. Яростно и злобно. Кричали люди, мечась в панике по наполненным пламенем улицам. С треском лопались стёкла многоэтажек, раскидывая острые, словно бритва осколки на толпу внизу. А потом начался ад… Вспыхнули военные заводы. Самые крупные в Америке. Словно облитые керосином. И когда огонь добрался до складов с боеприпасами, начался настоящий апокалипсис… С треском рвались патронные ящики, летящие по небу. Их подхватывал могучий восходящий поток, да ещё подталкивали воздушные волны от многочисленных взрывов, и пули градом летели во все стороны, находя свои жертвы в мечущейся внизу толпе. Разлетались по округе снаряды, добавляя новые очаги пожаров и разрушений, находя свои жертвы…
