— Я только хотела сказать, что сейчас поеду в Дандерюд.
— Начало многообещающее, — отозвался Алекс.
— И еще я позвонила в библиотеку в Фарсте, — продолжала она, — они обещали перезвонить. У них нет сохраненных данных в компьютере, им надо посмотреть в журнале регистрации.
Парень из криминалистического отдела прервал их, постучав в дверь за спиной Фредрики.
— Да? — резко сказал Алекс.
— Мы тут кое-что нашли, когда занимались абонентским договором супругов Альбин.
— Гм?
— Письменное заявление с просьбой отключить домашний телефон Якоба и Марьи Альбин было послано в «Телию» за неделю до убийства, и по документам договор телефонного обслуживания должен был быть расторгнут во вторник двадцать шестого февраля, то есть в тот день, когда они погибли.
— Кто подписал заявление? — спросил Алекс.
— Сам Якоб Альбин. Который, кроме того, расторг контракт и с мобильным провайдером, в день собственной смерти.
— А мобильный жены?
Техник-криминалист прокашлялся.
— Он был включен до утра среды, после этого абонент был отключен. Кем — непонятно.
— На него кто-нибудь звонил? — спросил Алекс.
Техник кивнул.
— С того момента, как мы изъяли телефон, мобильный оператор зарегистрировал только два входящих звонка: один с неизвестного номера в Бангкоке и один от прихожанина, который, по всей видимости, не знал, что она скончалась.
— В Бангкоке? — удивилась Фредрика.
— Да.
— Он отключил все свои телефоны, — медленно произнес Алекс. — Зачем он это сделал?
— Если это сделал он, — вставила Фредрика.
— Вот именно, если это сделал именно он…
— Что, по всей вероятности, не так, — продолжала она. — Скорее всего, это сделало лицо, немного погодя отключившее номер Марьи.
— Отключить чужой номер довольно просто, — добавил техник. — Контрольные вопросы, которые там задают, касаются простых вещей вроде идентификационного номера и домашнего адреса.
Алекс кивнул, насупив брови.
— Вопрос вот в чем, — нервно сказал он, — зачем, черт возьми, это было так важно? Зачем понадобилось отключать их телефоны?
Техник откланялся, по коридору прошел уборщик. Фредрика кивком разрешила ему убраться у нее в кабинете.
Алекс взял рапорт о двух вчерашних огнестрелах, приведших к смерти двоих людей. Мужчина, найденный в Бруннсвикене, скончался, вероятно, за час до того, как его нашел бегун. Наверняка убийца не предполагал, что кто-нибудь станет в полночь совершать пробежки по парку Хага, и не рассчитывал, что тело найдут так скоро. Что касалось Мухаммеда Абдуллы, он скончался двумя часами раньше мужчины в Хаге.
«То же оружие, тот же исполнитель? — думал Алекс. — Убийца по вызову?»
Фредрика словно прочитала его мысли:
— Думаю, мы можем исходить из того, что это одно и то же лицо в обоих случаях.
Алекс ждал.
— А связь с Якобом Альбином? Если она есть?
— Да, наверное, она все же имеется, — сказала Фредрика, раздумывая.
Потом предположила:
— По-моему, их убрали как свидетелей. Вот вам и связь.
Алекс вытаращил глаза:
— Но зачем?
— Вот этого я тоже никак не пойму, — грустно ответила Фредрика. — Мухаммед Абдулла нам ясно дал понять, когда мы с ним встречались, что боится за свою жизнь, и вот теперь мы видим, что у него были для этого причины. Якоб Альбин тоже имел основания бояться, но вопрос в том, понимал ли это он сам.
— Именно, — согласился Алекс. — И почему Мухаммед Абдулла так страшно боялся? А потому, что, во-первых, считал, что ему стала известна некая деликатная информация, а во-вторых, опасался, что полиция начнет расследовать его контакты с нелегальными перевозчиками беженцев.
— А деликатная информация касалась новой сети нелегальных перевозчиков, и он успел сообщить ее Якобу, — добавила Фредрика.
— Якоба в одном из писем настойчиво убеждали прекратить поиски. Означает ли это, что он активно искал сведения, которые для него не предназначались?
— Логично.
— Но можно ли считать это связью? — усомнился Алекс. — Ведь для беженцев сам по себе факт существования лучшей и менее затратной альтернативы продажным полубандитам — это хорошо.
— Конечно, — согласилась Фредрика, — было бы весьма странно, если люди, которые перевозят беженцев на таких щадящих условиях, одновременно были бы замешаны в убийстве пастора.
Уборщик закончил и деликатно помахал рукой Фредрике, когда проходил мимо кабинета Алекса. В этот момент ее осенило.
— Мужчина, сбитый машиной у университета, — сказала она.
— Налетчик, которого убили? — спросил Алекс.
— Именно, — сказала она. — Ведь, как говорил Мухаммед, он попал в Швецию этим «новым» путем, и резонно предположить, что он понял, как работает организация. И его тоже убили.
На лице Алекса было написано недоумение.
— А мужчина из парка Хага? — спросил он.
— Не знаю, — отозвалась Фредрика, почувствовав, как участился пульс. — Но во всей этой истории есть что-то очень… близкое… И все же я никак не возьму в толк, что именно.
Алекс поднялся и посмотрел на часы.
— Я попытаюсь разыскать коллегу с Норрмальма, который общался с Тони Свенссоном, — решительно сказал он. — Надеюсь, из угрозыска сегодня придет дополнительная информация об этих новых убийствах. А ты постарайся разузнать как можно больше о смерти Каролины Альбин.
— Хорошо, сейчас же возьмусь за дело, — решительно ответила Фредрика и неожиданно легко спорхнула со стула.
Лицо Алекса расплылось в улыбке. Фредрика Бергман вернулась — такая, какой он знал ее с самого начала.
* * *
Уже второй раз за короткое время Тони Свенссона забирала на допрос полиция. На этот раз он менее был склонен сотрудничать и злобно смотрел на Петера Рюда и Юара Салина, когда они вошли в комнату для допросов.
— Я уже все сказал, — рычал он, — слышите? Ни слова больше не дождетесь!
Он опустился на стул, сложив руки на груди, и смотрел на них мрачным взглядом.
За маской силы и высокомерия Петер увидел другое: страх. Он надеялся, это не укроется и от этого бездаря Юара.
Петер был доволен: неделя начиналась что надо. Он любил, когда на работе наступал аврал — тогда не оставалось времени думать о грызущих его исподволь личных проблемах. В связи с последними событиями ему даже дали отсрочку от беседы с психологом в полицейской медчасти.
— Займемся этим, когда будет время, — разрешил Алекс и пообещал позвонить в кадры Маргарете Берлин.
