Пыла у Петера сразу поубавилось. В обгоревшем автомобиле останется не так много улик.
— По крайней мере, теперь мы точно знаем, что машина связана с одним или обоими убийствами. Иначе тот, кто ее угнал, вряд ли стал бы утруждать себя поджогом, — заметил он.
— Пожалуй, — согласился коллега. — Вдобавок ко всему мы смогли выяснить еще один момент.
— Какой же?
— Что машина, вероятно, использовалась при ограблении инкассаторов в Упсале и Вестеросе. О последнем писали газеты в выходные. В случае с Упсалой у нас были только показания свидетеля о том, что машина была серебристая, но в Вестеросе запомнили часть номера машины, и она совпала с номером машины Юнга.
Петер чувствовал: найдено кое-что очень важное. Автомобиль Свена Юнга фигурировал и в убийстве, и в ограблении. Петля затягивалась. Петер улыбнулся.
В Бангкоке уже заканчивался рабочий день, когда Фредрика дозвонилась Андреасу Блуму. Он разговаривал по меньшей мере озабоченно и выразил сильное беспокойство по поводу информации, лежащей у него на столе.
— Прискорбнее всего, — произнес он по-норрландски певуче, — что она сидела здесь и утверждала, что ее зовут именно Каролина Альбин. И что ей нужен паспорт, потому что ее ограбили средь бела дня. Но когда я проверил ее через налоговую службу, то оказалось, что она точно не могла быть ею, так как женщина с таким именем и идентификационным номером умерла.
— Вы не подумали, что она могла назвать чужое имя и номер?
— Боже мой, да разумеется! Немало людей в ее ситуации использует несколько имен.
Мозг Фредрики попытался перестроиться, принять образ Каролины Альбин — наркоманки. Доводы все же, если отвлечься от странностей с ее паспортом, веские.
— Что конкретно — конкретно — с ней случилось? — с расстановкой спросила она.
— Ее ограбили, и она лишилась всех ценных вещей, включая деньги, паспорт и авиабилеты. Возникли проблемы в гостинице, где она останавливалась, все ее вещи каким-то образом исчезли из ее номера. Хотя про гостиницу она рассказала, когда я поставил ее перед другими фактами, известными нам.
— Вы звонили в отель, в котором, по ее утверждению, она жила, то есть не в тот, где нашли весь ее багаж и наркотики, а в другой, первый?
— Конечно, — ответил Андреас Блум. — Но только после того, как она ушла. И они не подтвердили ее историю, сказали, что это ложь. Она вбежала к ним в вестибюль и заявила, что ее ограбили и что она жила у них в гостинице. Но никто из сотрудников не узнал ее, и ее не было в базе постояльцев.
— Хорошо, — сказала Фредрика. — Значит, в сухом остатке у нас…
Она оборвала себя на полуслове, решив, что это уместнее обсудить с коллегой, а не с дипломатом в Таиланде. Она вздохнула и продолжала:
— Зачем обращаться в полицию, если знаешь, что через пару часов тебя объявят в розыск за хранение наркотиков?
— Простите? — не понял Андреас Блум.
— Полиция нагрянула в гостиницу, где она, как полагали, проживала, буквально через несколько часов после того, как она ушла оттуда. Судя по времени, когда было сделано заявление об ограблении, пересланное вами по факсу, это произошло практически в одно и то же время. Зачем ей в такой момент обращаться в полицию и привлекать к себе излишнее внимание?
— Но если ее действительно ограбили, — начал Андреас Блум, — то ей ведь нужен был новый паспорт, чтобы уехать домой…
— Именно. Ей нужна была копия заявления в полицию об утере паспорта, чтобы шведское посольство смогло выдать ей новый. Но зачем обращаться в полицию именно в этот момент, а не раньше?
Андреас Блум замолчал.
— Согласен, — сказал он немного погодя.
Поскольку Фредрика ничего не говорила, то он продолжил:
— В задачи посольства не входит разбирательство по существу, людям, оказавшимся в ситуации Каролины Альбин, мы можем помочь лишь советом.
— Да, разумеется, — поспешила согласиться Фредрика, подозревая, что Каролине Альбин вряд ли была оказана необходимая помощь и поддержка.
Обменявшись несколькими вежливыми фразами, она завершила разговор и сосредоточилась на своих записях. Она достала факс из Бангкока. Копию паспорта, найденного в номере, где, как утверждалось, проживала Каролина Альбин. Тереза Бьёрк. С фотографией Каролины. Но как…
Фредрика позвонила Андреасу Блуму еще раз.
— Простите, что снова побеспокоила. Я хотела только спросить, была ли у вас была возможность поближе изучить тот паспорт, который вы посчитали паспортом Каролины. Тот, на имя Терезы Бьёрк.
— Он у таиландской полиции, — ответил Андреас Блум. — Но мы связывались с ними после того, как женщина от нас ушла. Там выяснили, что паспорт поддельный.
Фредрика думала. Молодая женщина на ложных основаниях признана мертвой в Стокгольме. После она объявляется в Бангкоке с поддельным паспортом, принадлежащим лицу, которое можно отследить в реестре актов гражданского состояния. Кто мог решиться на такой дерзкий план?
Тот, кто знает, что Тереза Бьёрк не заметит и не будет возражать против того, что от ее имени прокручиваются темные делишки с наркотиками в Таиланде.
Зародившееся подозрение росло с каждой секундой. Менее чем две минуты ей понадобилось, чтобы найти личные данные и адрес Терезы Бьёрк в полицейской базе данных. Тереза была на год моложе Каролины и последние три года проживала у своей матери.
Фредрика, охваченная энтузиазмом, набрала идентификационный номер Терезы в национальной базе данных лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности. Тереза Бьёрк фигурировала в нескольких эпизодах, осужденная за незначительные преступления и правонарушения. Фредрика зашла в базу данных подозреваемых. Тереза проходила и там, подозреваемая в нанесении побоев мужчине, пытавшемуся, по ее утверждению, изнасиловать ее.
Немного помедлив, она взяла трубку и набрала номер. До начала совещания в «Логове» можно было успеть сделать один звонок. На пятом гудке ответили.
— Меня зовут Фредрика Бергман, — представилась она. — Я бы хотела задать несколько вопросов о вашей дочери Терезе.
* * *
Впервые за десятилетия он чувствовал, что поступает решительно и энергично в вопросе, повлиявшем на всю его взрослую жизнь. Прошло слишком много лет, и, возможно, его порыв чересчур запоздал. Но это больше не играло роли, Спенсер Лагергрен принял решение. Предстоявшую ему поездку он мог совершить только в одиночку.
«Никто ничего не должен знать до самого последнего момента», — сказал себе он.
Он направился из Упсалы в Стокгольм, откуда взял путь на Йончепинг. Облачность обещала рассеяться и пропустить немного солнечного света. Красивый зимний денек в начале марта. Не без иронии он заметил, что выбрал неплохие декорации для своего проекта.
Невольно мысли возвращались ко временам, когда он только начинал свою жизнь с Эвой. Все общее, что их объединяло, жизненные планы, которые они строили вместе, не имели продолжения в его дальнейшей жизни. Бывали моменты, когда он сомневался, что вообще когда-то любил ее, но такие мгновения можно было пересчитать по пальцам. Конечно же когда-то он любил ее, отрицать это глупо. Беда только в том, что у этой любви были нездоровые корни. Эту смесь страсти и влечения в лучшем случае можно было назвать неудачей, в худшем — катастрофой. Любовь на всю жизнь не вырастет из одного лишь физического притяжения. Физическое желание нельзя сохранить, когда праздник станет буднями, а вожделенное тело — лишь частью привычной обстановки.
