— Не стоило ничего говорить тебе, — вдруг испугалась девушка. Страх застыл в ее глазах, едва она осознала, кто перед ней. — Если Димитрий узнает, что твой отец в курсе вкусов Ставроса… О боже! — простонала она. — Димитрий всегда хочет утереть ему нос…
— Констанс, я сохраню все в тайне, — спокойно и четко сказал он.
Она так хотела верить словам, но нельзя было доверять чужаку.
— Конни, — поправила она. — Все знакомые зовут меня Конни.
— А если бы мы были знакомы, ты бы знала, что я не делюсь с отцом ничем. Мы говорим только о еде и погоде.
— Но теперь…
— Нет, — твердо произнес Нико. — Я ничего не скажу. — Верить ему или нет, решать ей. — Но когда-нибудь ты захочешь поговорить с кем-нибудь.
Конни посмотрела ему в глаза и задумалась. Может быть, после смерти отца она сможет прекратить этот фарс. Но были еще мать, семья, репутация. Она бы никогда не поступила с ними так.
— Я знаю, это трудно.
Она с недоверием взглянула на него. Трудно себе представить такого сильного мужчину в подобной ситуации, чтобы кто-то давил на него.
— Когда я вырос, от меня ждали, что я присоединюсь к семейному бизнесу. Что я буду жить в нескольких минутах езды от родителей с женой и детьми. Что вся семья будет собираться на выходные. А моего первенца назовут в честь отца — Васос.
Конни закусила губу, слушая, как он описывает картину ее собственного будущего. Ведь Ставрос уверил ее, что, несмотря ни на что, у них будут дети. А первого сына они назовут Димитрием.
— Я убежал. Построил свое собственное дело. Временами навещаю родителей, но мне не нужен ни брак, ни дети. Из-за этого мы ссоримся с родителями, ведь я — их единственный ребенок. И, как они напоминают мне при каждом удобном случае, полное разочарование.
Конни не могла в это поверить. Она слышала, с какой завистью Димитрий говорил об Элиадесах и их успешном сыне. Но, похоже, они не такие уж и разные с Конни. Он понимал, через что ей приходится проходить.
— Я тоже единственный ребенок, — проговорила она тихо. Еще ни разу она не могла поговорить с кем-то об этом. Нико мягко кивнул. — От меня ждут так много.
— Пока ты не вырвешься на свободу, ты не увидишь, что все это неправильно. Но как только поймешь, что именно придется принести в жертву ради счастья родных, то, может, выберешь свое счастье, — объяснил он.
— Не все так плохо. — Она постаралась найти светлую сторону. — Я буду жить на Фире, в красивом доме…
— Идеальная жена, — перебил ее Нико. — Ты будешь обедать с друзьями и хранить свой секрет. Жена, возможно, мать.
Она снова расплакалась, потому что он был прав: выхода не было.
— Ставрос сказал, что дети будут. Есть способы… — Она проглотила конец фразы. «Не касаясь меня».
Но Нико будто слышал каждое непроизнесенное слово. Он бы с радостью пошел и разбил лицо Ставросу и ее отцу за одно только то, от чего она вынуждена отказаться. Он взглянул в ее синие глаза. Она заслуживала самого лучшего. Он так хотел показать ей, что возможна другая жизнь, не та, что ей уготовили.
— Когда ты будешь заниматься в спортивном зале и ходить по магазинам с подругами, они скажут, что ты прекрасна, что Ставрос не устоит… — Нико видел слезы в ее глазах, но не остановился. Лучше горькая правда. — Сможешь ты признаться этим так называемым друзьям, что ни разу он не прикоснулся к тебе?
— Хватит.
— Сегодня, когда ты танцевала, что он сказал тебе?
Она не ответила. Нико подошел ближе, и она обхватила себя руками, словно озябла.
— Что он сказал? — тихо потребовал Нико.
Конни провела руками по бедрам.
— Что вот это можно подправить, — ответила она.
— Скажи ему, чтобы он не смел говорить с тобой так, — сказал Нико. Взглянув на нее, он добавил: — Скажи, что не собираешься жить так.
— Я не смогу.
— Ты можешь аннулировать брак.
Конни поморщилась, представив, как на острове воспримут такую новость. Легко было ему говорить, ведь завтра он уедет.
— Значит, бери от этой жизни все, — криво улыбнулся Нико. Он не собирался настаивать. — Заводи любовников.
— А что, если он не будет скрывать, что, если люди узнают? — в ужасе она прикрыла глаза.
— Ты слишком заботишься о том, что подумают другие.
Слезы опять полились ручьем. Горькие слезы о той жизни, что ждет ее: без любви, секса и надежды. Нико не мог смотреть на это. Он обнял ее, одержимый желанием утешить расстроенную невесту. Но она сама потянулась губами к его рту. Неумело, отчаянно поцеловала его. Нико закрыл глаза, стараясь справиться с собой.
Нико отстранился, она всхлипнула. Тут он понял, что поступил как Ставрос, что отверг ее. Нико взглянул на ее дрожащие руки.
— Где твое кольцо?
— Я бросила его в лицо Ставросу, — ответила она. — Ни за что не надену его.
Он проследил глазами за слезинкой, сорвавшейся с ресниц. Нико был уверен, что завтра она не сможет отринуть свой долг перед семьей.
— Я пойду. — Конни попыталась встать, но ноги не держали ее, и она присела. — Спасибо, — улыбнулась она. — Спасибо, что позволил выговориться. И прости, что я подумала, будто ты можешь распускать слухи…
— Могила.
— Спасибо. — Она вздохнула, как человек, готовый броситься в холодную воду. — Мне пора.
— Я… — Нужно отпустить ее, это не его дело. Но мысль о ней, одиноко лежащей в кровати, вся в слезах, тронула его сердце. — Ты сказала, что боишься, что любовник не будет держать язык за зубами…
Надежда осветила ее лицо, и он быстро добавил:
— Я не буду твоим постоянным любовником. Я не спасательный круг, но сегодня мы можем провести ночь вместе.
— Только эту ночь? — спросила Конни. Она хотела большего, хотела выходных в Афинах, тайных встреч, звонков.
— Только эту.
Он пожирал глазами ее соблазнительное тело, облаченное в свадебное платье.
— Идем, я покажу, в чем твой муж отказывает тебе. Что ты потеряешь, если решишь жить во лжи…
— У меня нет выбора.
— Выбор есть всегда, — сказал Нико. Сегодня он выбрал не копаться в своих чувствах. Ксанос взволновал его, разбудил эмоции, которые не давали покоя. А он хотел успокоения. И вот эта женщина принесет его.
Они взялись за руки. Впереди брачная ночь, только не с тем мужчиной. Но здесь и сейчас был мужчина ее мечты, хоть и всего лишь на одну ночь.
Глава 3
Любовь и брак были чужды пониманию Нико.
Пока Констанс приводила себя в порядок в ванной, он смотрел в окно на чернильную ночь. На небе не было видно ни луны, ни звезд, океан, словно бездна, дышал внизу. Нико не сомневался в своем решении.
