«По крайней мере тебе удалось вывести клонов».
«Нет. Это Майлзу удалось вывести клонов».
О черт…
Этот полупровал вовсе не походил на триумф, о котором он мечтал. Ну а какими он представлял себе последствия? Плетя свои отчаянные интриги, он фактически никаких планов и не строил — кроме возвращения на Эскобар с «Ариэлем». Да, именно так он все и представлял — вернуться на Эскобар, с улыбкой и клонами под крылышком. Ему очень отчетливо виделась картина встречи с разъяренным Майлзом, но тогда Майлз уже не смог бы его остановить, отнять у него победу. Он почти ожидал ареста, но собирался пойти смело посвистывая. Чего же он все-таки хотел?
Избавиться от чувства вины, что он единственный, оставшийся в живых? Разбить то старинное проклятие? «Никого из тех, кого ты знал тогда, уже не осталось в живых…» Он считал, что им движет именно это — если он вообще думал о том, что им движет. Может, все было не так просто. Он хотел от чего-то освободиться… В последние два года, избавившись от Сера Галена и комаррцев благодаря Майлзу Форкосигану и расставшись с самим Майлзом на рассвете на улице Лондона, он не нашел того счастья, о котором мечтал, томясь в рабстве у террористов. Майлз разбил только физические цепи, сковывавшие его: другие, невидимые, врезались в его плоть так глубоко, что вросли в нее.
«На что ты рассчитывал? Что, если будешь таким же героем, как Майлз, к тебе и относиться будут, как к Майлзу? Что они вынуждены будут тебя полюбить?»
И кто такие «они»? Дендарийцы? Сам Майлз? Или, за Майлзом, те грозные и манящие тени: граф и графиня Форкосиган?
Образ родителей Майлза был нечетким, размытым. Ненормальный Гален изобразил их, своих ненавистных врагов, как черных негодяев — Мясник Комарры и его ведьма-жена. Но другой рукой он заставил Марка изучать их, пользуясь непроцензурированными материалами: их письмами, публичными выступлениями, частными видеозаписями. Родители Майлза, конечно, люди сложные и отнюдь не святые, но все-таки это не необузданный садист-содомит и сука-убийца, как можно было бы решить из маниакальных излияний Галена. На видео граф Эйрел Форкосиган оказывался просто седеющим коренастым мужчиной: резкие черты лица, пронизывающий взгляд, хрипловатый, красивый голос. Графиня Корделия Форкосиган говорила реже: высокая женщина с темно-рыжими волосами и удивительными серыми глазами, слишком сильная, чтобы ее можно было назвать хорошенькой, но такая уравновешенная и уверенная, что казалась красивой, хотя, строго говоря, таковой не была.
И теперь Ботари-Джезек грозится доставить его к ним…
Он сел и включил свет. Быстрый осмотр каюты обнаружил, что покончить с собой нечем. Ни оружия, ни режущих предметов: дендарийцы разоружили его, когда он вошел на корабль. Прицепить ремень или веревку не к чему. Сварить себя заживо в душе не получится: спрятанный датчик автоматически отключает воду, когда ее температура превышает физиологически допустимую. Он снова лег.
Образ маленького, настойчивого, кричащего человечка со взрывающейся грудью, разлетающейся карминовыми брызгами, медленно прокручивался в его голове. Он изумился, когда понял, что плачет. Шок — конечно, все дело в шоке, вот и Ботари-Джезек так подумала.
«Я ненавидел этого маленького паскудника, когда он был жив, так почему же я плачу?»
Это абсурд. Наверное, он сходит с ума.
После двух бессонных ночей он вымотан до опустошения, но заснуть сейчас просто нереально. Можно только дремать, погрузившись в какие-то полусны и недавние обжигающие воспоминания. Ему полупривиделось, что он плывет на резиновом плотике по реке крови, отчаянно маневрируя в красном потоке. Так что когда Куин пришла за ним всего после часа отдыха, он испытал настоящее облегчение.
Глава 9
— Ни при каких обстоятельствах, — сказал капитан Торн, — не упоминай о бетанском методе омоложения.
Марк нахмурился:
— Что это еще за бетанский метод омоложения? Разве такой существует?
— Нет.
— Тогда с чего бы мне о нем упоминать?
— Не важно — просто запомни.
Марк сжал зубы, развернул свое кресло к комм-пульту и нажал кнопку, опускающую сиденье, чтобы как следует упереться в пол. Он был полностью облачен в нейсмитовский офицерский мундир. Куин одела его, словно он кукла или ребенок дебил. Потом Куин, Ботари-Джезек и Торн набили ему голову массой противоречивых инструкций, как ему играть роль Майлза в предстоящем разговоре.
«Можно подумать, я этого не знаю».
Теперь три капитана сидели в креслах вне пределов приема комма в тактическом центре «Перегрина», чтобы в случае чего подсказывать в скрытый наушник. А он-то считал Галена мастером-кукловодом! У него свербило ухо, и он раздраженно потрогал наушник, заслужив неодобрительный взгляд Ботари-Джезек. Куин непрестанно хмурилась.
Куин вообще непрестанно что-нибудь делала. На ней все еще была окровавленная полевая форма. Внезапно получив командование после этой катастрофы, она не могла позволить себе роздых. Торн привел себя в порядок и переоделся в корабельную форму, но явно еще не спал. На их лица легли морщины усталости. Куин заставила Марка принять стимулянт, обнаружив во время одевания, что он слишком мямлит — и результат был достаточно неприятным. Голова, пожалуй, даже слишком ясная, но все равно ощущение такое, как будто его долго били. Все предметы казались неестественно четкими. Голоса и звуки — то слишком резкие, то размытые. Он понял, что Куин тоже держится на этой штуке, увидев, как она поморщилась, когда комм резко запищал.
— Хорошо, ты на связи, — услышал он в наушнике голос Куин. Экран включился. Наконец-то они все заткнулись.
Появившееся изображение барона Фелла тоже хмуро посмотрело на него. Джориш Стойбер, барон Фелл дома Фелл был исключением среди всех глав основных домов Архипелага Джексона: он все еще донашивал первое тело. Тело старика. Барон был толст, краснолиц и лыс. Покрытую старческими пятнами лысину окружал седой ежик. Китель зеленого цвета его дома делал его похожим на увядшего эльфа. Но в его холодных проницательных глазах ничего общего с эльфом не чувствовалось. Марк напомнил себе, что Майлза не испугала бы сила джексонианского барона. Майлза не запугала бы никакая сила, не подкрепленная мощью менее чем трех планет. Его отец, Мясник Комарры, может закусить всеми главными джексонианскими домами.
Но он, конечно, не Майлз.
«К дьяволу. По крайней мере следующие пятнадцать минут я — Майлз».
— Так, адмирал, — пророкотал барон, — мы все же встретились снова.
— Вот именно. — Марку с трудом удалось не пискнуть.
— Я вижу, вы все такой же нахальный. И столь же малоинформированный.
— Вот именно.
(— Начинай с ним говорить, черт тебя подери! — прошипел ему в ухо голос Куин.)
Марк сглотнул:
— Барон Фелл, в мои первоначальные планы не входило вовлекать станцию Фелл в эту операцию. Я настолько же стремлюсь убраться отсюда с моими людьми, как вы — нас спровадить. С этой целью я прошу вашей помощи в роли посредника. Вы, полагаю… знаете, что мы выкрали барона Бхарапутру?
