— Лорд Марк? — неуверенно спросила она.
Он поднял голову, надеясь, что в полумраке не так заметна невольная краска смущения, и сумел, как требует вежливость, посмотреть ей в глаза.
«Я не виноват, что такой низенький. Извините».
На лицо смотреть было не менее приятно: ярко-синие глаза, изящные губки. Головку окружал ореол пепельно-русых кудряшек. В соответствии с обычаем в них были вплетены крошечные розовые цветы, принесенные в жертву ее великолепию. Но волосы оказались слишком короткими, и несколько цветочков вот-вот могли упасть.
— Да? — ответ прозвучал слишком резко. Неприветливо. Он попробовал загладить такое впечатление, добавив: — Леди?..
— О, — улыбнулась она. — Я вовсе не леди. Я — Карин Куделка.
Он нахмурился, припоминая:
— Вы — не родня капитану Клементу Куделке?
Это имя одного из главных офицеров, работающих с графом Эйрелом Форкосиганом, было включено в список Галена в качестве одной из жертв, буде предоставится возможность.
— Это мой отец, — с гордостью ответила она.
— О!.. Он здесь? — нервно спросил Марк.
Ее улыбка погасла.
— Нет. Ему в последнюю минуту пришлось уйти в Главный штаб.
— А!
Ну конечно. Было бы поучительно составить список тех, кто должен был сегодня прийти сюда, но не пришел из-за болезни премьер-министра. Будь Марк действительно вражеским агентом, как и предполагалось, то смог бы легко вычислить ключевые фигуры из окружения Эйрела Форкосигана, и такая информация была бы более ценной, чем любая другая.
— Вы и правда совсем не похожи на Майлза, — сказала она, критически оглядывая его. Он весь напрягся, но все же удержался и не стал втягивать живот. — У вас кости шире. Здорово было бы посмотреть на вас вместе. Он скоро вернется?
«Она не знает. Не знает, что Майлз мертв, не знает, что это я его убил».
— Нет, вряд ли, — пробормотал он, а потом по-мазохистски спросил: — Вы тоже были в него влюблены?
— Я? — рассмеялась она. — Не имела возможности. У меня три старшие сестры, и все — выше меня. Они меня называют карлицей.
Его макушка находилась где-то на уровне ее плеча, что значило, что у нее обычный для барраярки рост. Ее сестры, видимо, были амазонками, как раз во вкусе Майлза. Аромат ее цветов — или ее кожи — укачивал его на легких, нежных волнах.
У Марка отчаянно сжалось сердце.
Она держалась дружелюбно, открыто, улыбчиво — только потому, что не знала, что он совершил. А если он соврет, если попробует, если вдруг, вопреки всему он, как в самых пьяных грезах Айвена, пойдет прогуляться с этой девушкой и она пригласит его в поход по горам — что тогда? Насколько занимательно ей будет наблюдать, как он задохнется до полусмерти во всем великолепии своей нагой импотенции? Безнадежность, бессилие, беспросветность… От одного только предчувствия боли и унижения у него потемнело в глазах.
— Ах, уходите, ради Бога, — простонал он.
Синие глаза изумленно распахнулись.
— Пим предупреждал меня, что вы — бука… Ну, ладно…
Она пожала плечами и отвернулась, гордо вскинув голову.
Несколько крошечных розовых цветочков выскользнули и упали на пол. Марк судорожно подхватил их.
— Постойте!
Она обернулась, все еще хмурясь:
— Что?
— Вы потеряли цветы.
Он протянул их ей на сложенных лодочкой ладонях — расплющенные розовые комочки — и попытался улыбнуться. Улыбка, наверное, получилась такая же помятая, как цветы.
— О!
Она забрала их у него — длинные уверенные пальцы, короткие ненакрашенные ногти… вовсе не руки бездельницы, — посмотрела на цветы с некоторой растерянностью, словно не знала толком, как их закрепить обратно. В конце концов бесцеремонно продела их в кудряшки на макушке, совсем не так, как остальные, и еще более ненадежно, чем раньше.
«Говори хоть что-нибудь, иначе упустишь свой шанс!»
— У вас волосы короткие, не то что у остальных, — выпалил он. О, Господи, она решит, что это критика!..
— У меня нет времени с ними возиться.
Ее пальцы бессознательно зарылись в волосы, разбросав новую порцию цветов.
— А на что уходит ваше время?
— Главным образом на учебу. — Ее лицо понемногу оживилось. — Графиня Форкосиган обещала, что, если у меня результаты будут не хуже, чем сейчас, она на следующий год отправит меня учиться на Колонию Бета! — Блеск ее глаз по остроте уже мог бы сравняться с лазерным скальпелем. — И я это могу! Я всем докажу. Если Майлз делает то, что он делает, то и я смогу своего добиться!
— А что вам известно о том, что делает Майлз? — спросил он, встревожившись.
— Ну, он же прошел через Военную академию, так? — Она вдохновенно подняла голову. — А все говорили, что он слишком хлипкий и болезненный, что все это впустую, что он просто умрет молодым. А потом, когда он своего добился, все стали говорить, что дело в отцовской протекции. Но он же окончил в числе лучших! Не думаю, чтобы его отец имел какое-то отношение и к этому.
Она уверенно кивнула, удовлетворенная своими аргументами.
«Но насчет ранней смерти они не ошиблись».
Ей явно ничего не известно о личной армии Майлза.
— А сколько вам лет? — спросил он.
— Восемнадцать.
— А мне… э-э… двадцать два.
— Знаю. — Она вгляделась в него с интересом, но не без опаски. А потом в ее глазах вдруг вспыхнуло понимание, и она понизила голос: — Вы очень тревожитесь о графе Эйреле, да?
В высшей степени милосердное истолкование его грубости.
— Граф — мой отец. — Фраза вышла по-майлзовски короткой. — Не считая прочего.
— Вы уже нашли здесь друзей?
— Мне… трудно сказать. — Айвен? Грегор? Его мать? Можно ли кого-то из них назвать его другом? — Я был слишком занят тем, что находил родственников. Родственников у меня прежде не было.
Ее брови изумленно поднялись.
— И друзей тоже?
— Да. — Странно это осознавать — странно и слишком поздно. — Не могу сказать, что мне не хватало друзей. У меня всегда были более насущные проблемы.
«И сейчас есть».
— У Майлза всегда была куча друзей.
— Я не Майлз, — огрызнулся Марк, задетый за живое. Нет, она не виновата — у него чуть ли не любое место больное.
— Это я вижу… — Она помолчала, слушая, как в бальном зале начинают играть новый танец. — Хотите потанцевать?
— Я ваших танцев не знаю.
— Это танец отражений. Его может танцевать любой, он нетрудный. Надо просто повторять все, что делает партнер.
