Книга Месть в домино, страница 3. Автор книги Павел Амнуэль

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Месть в домино»

Cтраница 3

— Новалес, — позвал Стадлер патрульного, — очистите сцену от посторонних. Пусть останутся… — он подумал, — основные исполнители… сколько их было… трое? И дирижер. Он-то должен был видеть… Оркестр пусть спустится в яму, остальные — по гримерным, я потом с ними поговорю. Понятно?

Через минуту на сцене посторонних не осталось: только Тамара с Винклером, маэстро Лорд, да еще, конечно, никуда не собиравшаяся уходить Дженис Манчини дель Сесто, генеральный директор, женщина ослепительная во всех отношениях и даже сейчас выглядевшая так, будто только что вышла из лучшего во всей Новой Англии салона красоты. Кроме миссис дель Сесто у задника стояли режиссер Альфред Вайншток и начальник группы осветителей Донг Чен, уверенный, что без его показаний полиция ни в коей мере обойтись не сможет, потому что он, единственный из всех, находясь при исполнении в верхней будке, видел такое…

Стадлер сел в одно из трех кресел, стоявших у правой кулисы, кивнул Винклеру и, пока баритон усаживался, пытаясь не помять свой театральный камзол, внимательно рассмотрел потенциального убийцу. Статен, относительно молод, лет тридцать пять, наверно, лучший возраст для оперного певца, расцвет таланта, и потому, скорее всего, самоуверен до невозможности, и обидчив, и, конечно, ревнив — не к женщинам, женщин у него до черта, а вот к славе… Если тенор сорвет больше аплодисментов, способен ли такой Винклер…

— Вы нанесли Гастальдону смертельный удар в спину, — начал Стадлер и получил, естественно, такой ответ, какого ждал:

— О чем вы говорите! Бутафорский кинжал! Папье-маше! Только муху можно таким… Да я на репетициях сто раз… и ничего! Он специально поворачивался ко мне так, чтобы… эффектнее, понимаете!

— Из чего следует, — рассудительно сказал Стадлер, — что сегодня вы держали в руке не бутафорский кинжал, а настоящий.

— Да вы! — Винклер вскочил и смотрел теперь на полицейского сверху вниз, полагая, видимо, что это даст ему хоть какое-то преимущество. — Какой настоящий? Не было… Вы его видели? Нашли?

Пока шла эта бессмысленная перепалка, единственной целью которой могло быть только стремление Стадлера вывести подозреваемого из равновесия настолько, что тот проговорится (или прокричится, что было, конечно, точнее), Тамара сидела в кресле, переводя взгляд с полицейского на графа Анкастрема. Она так и не вышла окончательно из роли и думала: «Господи, какой ужас, муж действительно убил короля, теперь его повесят, какой ужас, Господи»…

— Вы не против, если я вас обыщу? — спросил Стадлер и, не дожидаясь ответа, поднялся, похлопал Винклера по бокам, провел руками, нащупывая возможные спрятанные предметы. Баритон продолжал кричать и обвинять полицейского во всех глупостях человеческих. Ничего в многочисленных складках его одежды спрятано не было — и уж, тем более, не оказалось острого кинжала, с помощью которого был несколько минут назад заколот исполнитель главной роли. Поскольку никто из основных персонажей до прибытия полиции не покидал сцену, орудие убийства могло находиться только где-то здесь и нигде больше, если, конечно, у убийцы не было сообщника, в суматохе поднявшего брошенный Анкастремом кинжал и оставившего эту опасную улику где-нибудь… но, опять же, в театре, потому что из здания никто выйти не мог. Когда, однако, Стадлер представил себе обыск пяти десятков комнат, плюс коридоры, помещения под и над сценой… Нет, все это ему определенно не нравилось.

— Ну, — сказал Винклер, неожиданно успокоившись. Неужели он до того момента действительно боялся, что в его одежде обнаружат настоящий кинжал, с помощью которого он якобы убил своего друга? — Ну, — повторил он, усаживаясь в кресло и взглядом приглашая старшего инспектора сесть напротив, — убедились? Послушайте, пока вы тратите на меня время, какая-то сволочь тут… он убежит, а вы…

— Никто никуда не убежит, — отрезал Стадлер. — Сидите.

Он обернулся к Тамаре, будто только что заметил ее присутствие.

— Ваше имя госпожа Беляев? Вы исполняли роль… м-м…

— Амелии, — пробормотала Тамара, — я жена вот… господина Анкастрема…

— Ну да, по роли. Что вы видели? Опишите, пожалуйста, так подробно, как только можете.

«И пусть господин Анкастрем послушает», — было написано на лице полицейского.

— Я… — пробормотала Тамара и, восстановив в памяти то, что, как ей казалось, было истинным ходом событий, описала Стадлеру движущуюся картинку, будучи уверена в том, что не только движения — свои, Густава и Анкастрема — восстановила верно, но и спетые каждым из них фразы передала — пропела mezzo voce — с нужными акцентами.

Лицо Стадлера пошло пятнами — он был здесь не для того, чтобы слушать пение примадонны, решившей показать тупому служаке, что она, видите ли, не кто-нибудь, а главная солистка, — и он хотел было уже прервать эту странную вокализацию свидетельского показания, но Тамара допела, наконец, до нужного момента и сказала тихо:

— А потом я повернулась и посмотрела… Он лежал… И кровь… Муж все-таки убил короля!

— П-ф, — фыркнул Винклер и демонстративно отвернулся.

— Хорошо, — буркнул Стадлер. — Вы оба… Вы и вы. Поедете со мной. Я задерживаю вас до выяснения обстоятельств, как свидетелей… пока как свидетелей… убийства Томмазо Гастальдона.

— Но послушайте, старший инспектор! — вмешалась молчавшая до сих пор и стоявшая поодаль, сцепив ладони, миссис Дженис Манчини дель Сесто. — Послушайте, вы же не думаете, что… Это невозможно, и вы это прекрасно знаете! Завтра у нас премьера, вы понимаете, старший инспектор? Я могу заменить Густава, даже Анкастрема, но до субботы не будет никакой замены госпоже Беляевой, потому что дублирующая солистка занята в «Травиате» в Мадриде и будет здесь только в пятницу, вы понимаете, что произойдет, если сорвется премьера?

— Миссис, — учтиво по-видимости, но с ясно показным раздражением, произнес Стадлер, — вы понимаете, что речь идет об убийстве?

— Нет, не понимаю! — воскликнула миссис дель Сесто. — Этой картонкой невозможно даже поцарапать!

Будто Стадлер и сам этого не видел…

На сцену вышла новая группа — это были криминалисты, сразу приступившие к работе и не обращавшие никакого внимания на людей, продолжавших выяснять отношения: они перевернули тело, и на Тамару взглянули широко открытые безжизненные глаза. Томмазо будто хотел понять, что же с ним произошло, он всегда так смотрел, когда не понимал чего-то, взгляд у него становился отсутствующим и будто плоским, как взгляд мраморной статуи, таким же он был и сейчас, и Тамара подумала, что на самом деле все это очень глупый розыгрыш, просто Гастальдон сильно задумался, но думать долго он был не в состоянии, и значит, сейчас…

Ничего, конечно, не изменилось, а взгляд кто-то из полицейских попросту выключил, закрыв Гастальдону глаза. Наверно, только в тот момент Тамара и поняла окончательно, что Томмазо умер, убит, умер, убит, умер…

Номер 3. Ансамбль и дуэттино

В театр никого не пускали, выпускать тоже не собирались — разве только по особому распоряжению Стадлера. Тамару и Винклера провели к полицейской машине сквозь успевшую собраться на улице толпу. В полицейском отделении на Блэкстоун стрит их рассадили, естественно, по разным камерам, объяснили права, разрешили позвонить адвокату — но только ему, а если у вас, господа, нет адвоката, то, извините, никому больше звонить вы не имеете права, в том числе и своим импессарио, дождитесь, когда вернется старший инспектор Стадлер, он и будет решать, что делать дальше.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация