– Будь у нас какие-нибудь инструменты, мы наверняка смогли бы что-то сотворить вот с этим.
– У меня был с собой кинжал фор-леди, – печально сообщила тетя. – Мой самый лучший, украшенный эмалью.
– Был?
– В ножнах, в сапоге. В том сапоге, что я швырнула.
– Ой!
– А ты свой не носишь?
– Не на Комарре. Я пыталась быть, ну, современной, что ли. – Катриона скривила губы. – Я до сих пор все время размышляю о том культурном послании, что несет кинжал фор-леди. Я хочу сказать, что, конечно, с ним ты чувствуешь себя более вооруженной, чем крестьянка, но это не идет ни в какое сравнение с двумя мечами фор-лорда. Может, фор-лорды боялись, что жены их прирежут?
– Если вспомнить мою бабушку, то очень даже может быть, – хмыкнула тетя Фортиц.
– М-м-м. Или мою двоюродную бабушку Форвейн.
Катриона вздохнула и озабоченно посмотрела на тетю.
Госпожа профессор опиралась одной рукой на стенку и выглядела очень бледной и усталой.
– Если ты покончила с попыткой саботажа, дорогая, то я предпочла бы снова сесть.
– Да, конечно. В любом случае это была дурацкая затея.
Тетя благодарно опустилась на единственное сиденье в крошечном туалете, а Катриона в свою очередь подперла стенку.
– Мне так жаль, что я втянула вас во все это. Если бы вас со мной не было… Одна из нас должна выбраться отсюда.
– Если тебе представится хоть малейший шанс, Катриона, даже не раздумывай. Не жди меня.
– Тогда у Судхи все равно останется заложник.
– Думаю, сейчас это не самое главное. Если, конечно, комаррцы сказали правду о том, что может сотворить это уродливое сооружение в доке.
Катриона поскребла пальцем ноги мягкую серую облицовку стены.
– Как по-вашему, наши пожертвуют нами, если придется все здесь уничтожить? – спокойно поинтересовалась она.
– Из-за этой штуки? Да, – решительно кивнула тетя. – В любом случае… они, безусловно, должны. Профессор, лорд Форкосиган и СБ знают, что это за штуковина?
– Нет. Во всяком случае, вчера не знали. Им известно, что Судха что-то сконструировал. По-моему, им даже удалось это реконструировать.
– Значит, узнают наверняка, – твердо заявила тетя Фортиц. И добавила менее твердо: – Со временем…
– Надеюсь, они не подумают, что мы должны пожертвовать собой, как в Трагедии Девы Озера.
– Вообще-то ее принес в жертву ее брат, как положено по традиции, – сообщила профессор истории. – И меня всегда интересовало, действительно ли она пошла на это добровольно, как он позже заявлял.
Катриона принялась размышлять об этой старой барраярской легенде. Согласно ей, город Форкосиган-Сюрло, что на Длинном Озере, был осажден силами Хазельбрайта. Верные отсутствующему графу вассалы, офицер-фор с сестрой, держались до последнего. И в ожидании последней решительной атаки Дева Озера подставила свое нежное горло под меч брата, предпочтя принять смерть пленению. А на следующее утро осада была внезапно снята с помощью ее жениха – дальнего предка лорда Аудитора Форкосигана, приславшего осаждающим ложную информацию о подходе подкрепления к осажденным. Враги отступили. Но для Девы Озера, естественно, было уже поздно. Больше всего сочувствия в барраярских исторических трудах в виде поэм, песен и пьес было к обоим опечаленным мужчинам. Одну из самых коротких поэм Катриона помнила еще со школьной скамьи.
– А меня всегда интересовало, если бы на следующий день атака действительно состоялась и, как и положено, последовали бы грабежи и насилие, сказали бы они: «О, тогда все сделано правильно»?
– Скорее всего, – криво улыбнулась тетя Фортиц.
После недолгой паузы Катриона сообщила:
– Я хочу домой. Но не хочу на древний Барраяр.
– Я тоже, дорогая. Чудесно и романтично читать обо всем этом. Так славно уметь читать, знаешь ли.
– Я знаю девочек, просто помешанных на этом. Они любят одеваться в старые наряды и изображать древних фор-леди, которых спасают от опасности романтичные юные форы. Но почему-то они никогда не играют в смерть при родах, или в выворачивание желудка при красной дизентерии, или в вышивание, пока не ослепнешь и не станешь калекой от артрита, в смерть от яда или в убийство детей. Нет, иногда они изображают романтическую смерть от какой-нибудь болезни, но почему-то это всегда такая болезнь, что придает вам интересную бледность, и все очень сожалеют о вашей смерти, но эта болезнь не предусматривает утраты контроля над своим кишечником.
– Я преподаю историю тридцать лет. И как мы ни пытаемся, мы не можем охватить всех. В следующий раз пришли их на мои занятия.
– С удовольствием, – хищно усмехнулась Катриона.
Повисло молчание. Катриона уставилась в противоположную стенку, а тетя откинулась назад, прикрыв глаза. Катриона наблюдала за ней с растущей тревогой. Посмотрев на дверь, она сказала:
– Как вы думаете, вы сможете прикинуться более больной, чем на самом деле?
– О, это будет совсем нетрудно, – ответила тетя Фортиц, не открывая глаз.
Из чего Катриона вывела, что тетя притворяется более здоровой, чем есть на самом деле. Похоже, на этот раз морская болезнь достала ее сильнее обычного. Этот серый оттенок кожи действительно следствие укачки? Парализатор при больном сердце может оказаться смертельным. Может, в этом и кроется причина, по которой тетя не попыталась кричать и звать на помощь, когда Ароцци угрожал ей?
– Ну… а как ваше сердце в последнее время? – робко поинтересовалась она.
Тетя Фортиц мгновенно открыла глаза. И через некоторое время ответила:
– Так себе, дорогая. Я стою в очереди на новое.
– Я считала, что органы для трансплантации теперь легко выращивают.
– Да, но команды хирургов, делающих эти операции, растут не так быстро. А мой случай не срочный. После проблем, возникших у одной моей приятельницы, я решила, что, пожалуй, подожду самой лучшей команды врачей.
– Понятно. – Катриона помолчала. – Я вот о чем думаю. Сидя тут взаперти, мы ничего не можем предпринять. Если мне удастся привлечь кого-нибудь к дверям, полагаю, вам стоит прикинуться, что вы опасно больны, чтобы они выпустили нас отсюда. Вам нужно только безвольно лежать и стонать.
– С удовольствием, – кивнула тетя Фортиц.
– Тогда ладно.
Катриона принялась со всей силы колотить в дверь и звать комаррцев по именам. Минут через десять замок щелкнул, дверь отодвинулась, и показалась госпожа Радоваш. За ее спиной стоял Ароцци с парализатором на изготовку.
– В чем дело? – спросила госпожа Радоваш.
– Моя тетя больна, – заявила Катриона. – Ее все время знобит, а кожа стала влажной. Я боюсь, что у нее шок от скачковой морской болезни, а у нее больное сердце, а тут еще стресс… Ей нужно прилечь где-нибудь в теплом месте или хотя бы горячее питье. А может, и врач.
