Эдвард молчал.
— А ты... ты сам не пытался воззвать к лучшей стороне его души? Назвать его старым именем?
— Ты слышала, что он сам рассказал.
— Похоже, Скимпол сбросил его со счетов.
— Конечно. Он же не может позволить себе нести ответственность за такие отклонения от нормы.
— Думаешь, он что-то знает?
— Уверен.
— А каков смысл этой книги? Похоже на какую-то чудаческую выходку.
— Мне кажется, он дал нам ключ. Но куда он нас приведет, я понятия не имею.
— Можно посмотреть?
Мистер Мун протянул ей подарок Вараввы, и Шарлотта раскрыла ее.
— Тут есть надпись. «Дорогому моему Джиллмену с глубокой признательностью и любовью». Подписано «СТК».
— Колридж,— прошептал Эдвард.— Вот это да. Наверное, его собственная книга. Стоит целого состояния.
— И что это значит? Почему он отдал ее тебе?
— Если бы только Оусли не вмешался! Я уверен, он хотел рассказать нам что-то важное. Он упомянул, что к нему пытались подкатиться. Еще что-то говорил об исчезновениях. «Спроси этого человека». Какой в этом смысл?
— Эдвард,— упрекнула Шарлотта,— если уж ты не в силах найти во всем этом смысл, то никто другой не сможет и подавно.
— Я рад, что ты вернулась,— произнес мистер Мун, затем осторожно спросил: — Останешься?
— Ты сам знаешь, что я не могу.
Дальнейший разговор пришлось прервать, поскольку они уже дошли до отеля, где их с нетерпением поджидали.
— Мистер Мун!
Иллюзионист изобразил вежливую улыбку.
— Шарлотта, это мистер Спейт. Мой приятель со времен театра. Бывший сосед, так сказать.
— Приятно познакомиться.
Бродяга заморгал и попытался изобразить неуклюжий поклон.
— Я само удовольствие. — Он поцеловал даме руку. В отличие от происшествия в Ньюгейте, Шарлотта
сумела выдержать испытание и не отпрянуть.
Затем ей на глаза попался щит, неуклюже торчащий позади бродяги.
Ей-ей, гряду скоро!
Откровение. 22.20
— Что привело вас? — поинтересовался мистер Мун как мог вежливее, украдкой нашаривая бумажник.
— Пришел поблагодарить вас,— ответил Спейт.— Мало кто способен терпеть мое общество так, как вы.
Эдвард удивился.
— Мне было приятно общаться с вами.
— Я ухожу.
— Не понял.
— Я нужен. За мной пришли.
— Вы хотите сказать, что нашли себе дом? Кто-то будет заботиться о вас?
Спейт на минуту задумался.
— Да,— ответил он, как будто смущенный собственным ответом.— Вроде того.
— Что же, рад был знакомству с вами...— Мистер Мун уже направился к входу в отель.
— Я пришел отдать вам вот это. — Спейт поставил перед ним щит.— Вот. Он ваш.
— Что?! — Эдвард даже не успел ничего предпринять. Сунув фанерину ему в руки, нищий двинулся прочь.
— Спасибо! — крикнул он, обернувшись.— Спасибо вам!
Мистер Мун озадаченно покачал головой.
— И что прикажете с этим делать?
— Нравятся мне твои знакомые,— хихикнула Шарлотта, входя с ним в отель.— Такие... необычные.
Они направились прямо в номер, и там их встретила миссис Гроссмит в компании с ее ухажером.
— Тут к вам посетитель пришел,— доложила она.— Он вас почти час ждет.
— Мистер Спейт, что ли? Я с ним только что разминулся.
Миссис Гроссмит фыркнула.
— Попробовал бы он только войти! Нет, это джентльмен совсем другого класса. Это инспектор.
Мистер Мун повернулся к сестре.
— Что ты там говорила о моих друзьях?
И словно по его команде, в комнату влетел Мерривезер, сотрясая воздух хохотом, какой только и услышишь на приморском курорте, скармливая монетки манекенам. Вслед за детективом появился и Сомнамбулист. В руках у обоих блестели ополовиненные стаканы с молоком.
— Ну-ну, — произнес инспектор, как только было покончено с представлениями и рукопожатиями.— Здесь, несомненно, лучше вашего старого жилья.
— А я это место ненавижу, — вздохнул мистер Мун.
— Но что это за штуковину вы приволокли? Знакомо выглядит.
— Сомневаюсь, чтобы это что-то значило.— Эдвард прислонил щит к стене возле двери.— Значит, вы нанесли мне светский визит?
— Увы, нет,— горестно хмыкнул инспектор.— Помните дело Хонимена?
— Конечно.
— Похоже, я должен перед вами извиниться. Вы были правы, а я ошибался. Оно не закончено, как я тогда надеялся.
Мистер Мун встрепенулся.
— Что случилось?
— Мать того парня...
— Что?
Мерривезер прокашлялся.
— Миссис Хонимен. Она исчезла.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Миссии Гроссмит склонилась над кухонной раковиной, домывая последние накопившиеся за день тарелки. Коричневая мыльная пена неопрятно стекала с ее рук. Артур Бардж,подкравшись сзади с непривычной для него ловкостью, уютно припал к ее пышному телу. Он молча гладил обвисшие щеки, приглаживал поседевшие волосы и вплетал свои пальцы в пальцы морщинистых рук экономки. Она ничего не говорила, но джентльмен всем телом ощущал ее, дрожащую и пульсирующую от тайного удовольствия. Неуклюже, неловко, утратив опыт после долгих лет холостяцкой жизни, он попытался поймать губы миссис Гроссмит своими. Она изобразила легкое сопротивление, пробормотала что-то насчет недомытой посуды, но затем молча уступила его страсти. Его губам, его настойчивому, внедряющемуся языку. Они обнялись. Поначалу робко, осторожно, потом все более уверенно и решительно. Они целовались долго и горячо, напоминая двух ископаемых ящеров, в последний раз совокупляющихся на опаленных равнинах доисторической Африки.
По крайней мере, именно такое сравнение само собой всплыло в мозгу Шарлотты Мун, увидевшей их в приоткрытую дверь. Она как можно громче прокашлялась, и парочка, словно в каком-то водевиле, отпрыгнула друг от друга. Миссис Гроссмит, еще не до конца унявшая возбуждение, стояла с чахоточным румянцем на щеках, а Бардж тупо пялился на нее. На его лице ухажера сияла глупая самодовольная улыбка, какая возникает у школьника при тщетной попытке изобразить смущение. Или у ребенка, испытывающего извращенное удовольствие оттого, что его застукали за каким-нибудь недозволенным занятием.
— Миссис Гроссмит,— ледяным тоном произнесла Шарлотта,— извините, что помешала вам.
