— Не надо больше, Лёша! Хватит! — крикнула мужу Айна.
Ник поднял с земли одну из берёзовых рогаток, зажал боковые отростки между большим и указательным пальцами, вытянул руки далеко вперёд, и, закрыв глаза, медленно двинулся вперёд.
— Командир, ты умеешь искать воду? — удивлённо выдохнула чукчанка. — Ты — белый шаман?
— Совсем даже и нет, — усмехнулся Ник, кладя ветку на место. — Просто видел однажды, как это другие делают, вот и запомнил.
— Это очень хорошо, — прошептала девушка, бросив на Ника странный, немного испуганный взгляд.
Подошёл Лёха. На ужин съели по куску китового сала, выпили остатки воды — дальше отступать было некуда.
Солнце тем временем уже зашло за горизонт, стемнело. Решили поспать часа полтора и выехать на поиски воды уже на рассвете, чтобы не заблудиться случайно.
"Багги", довольно урча, выписывал по тундре замысловатые кружева, объезжая ямы и промоины, но неуклонно приближаясь к горбатой сопке. Ник усердно крутил баранку в разные стороны, время от времени поглядывая вперёд, чтобы не проехать мимо приметного белого камня.
Проехали, конечно. Пришлось возвращаться, нарезать круги по всей округе.
— Вон он, начальник! — обрадовался Сизый. — Правей заворачивай, правей!
Подъехали к камню. Айна взяла в руки лозу, пошла от камня по спирали, негромко напевая грустную мелодию.
Через час вернулась и повторила свою попытку, разворачивая спираль на этот раз в другую сторону.
Опять неудача.
Плача на плече у Сизого, девушка попросила Ника:
— Теперь ты, командир, попробуй. У Айны мало сил осталось. Тебе отдала в Ночь Теней Огня. Ты попробуй. У тебя получится. Иди вперёд, по кругу. Думай о хорошем. Молись. Или песню пой. Которую любишь петь…
Ник, вытянув вперёд руки с "волшебной лозой" и закрыв глаза, шёл по тундре и вполголоса пел печальный белый романс. Сам его и сочинил совсем недавно, в избушке на берегу Паляваама. Не спалось тогда, думы заедали: о своей судьбе непростой, об этом несчастном временном пробое…
Петь было совсем непросто, во рту было сухо, в гортани покалывало от жажды. Во время шестого исполнения этого шедевра кончик «лозы» уверенно качнулся вниз. Ник отбросил ветку, сделавшую своё почётное дело, в сторону, опустился на колени, достал из ножен охотничий нож.
Вырезал квадратный кусок тундрового дёрна, стал углубляться в землю — сантиметр за сантиметром. Остриё ножа царапнуло по камню. Приличный булыжник попался, такой запросто не выкопаешь.
— Подожди, Никита Андреевич, — предложил подбежавший Сизый. — Я сейчас, мигом!
Через пять минут принёс монтировку, доставшуюся в качестве довеска к славному "багги".
Завели изогнутый конец железяки под некстати встреченный камень, навалились вдвоём. Громко чавкнув на прощанье, булыжник поддался, пошёл наверх и через минуту был извлечён на поверхность.
Образовавшаяся в земле ямка начала быстро заполняться прозрачной водой.
— Ура! — сообщил всему миру об очередной победе импульсивный Лёха. — Айна, лети скорей сюда, голубка моя! У нас воды нонче — реку новую сделать можно!
Про новую реку Сизый, конечно же, приврал, но родничок бодрый такой народился, активный.
Впадину в земле расширили, углубили, на дно получившегося «колодца» насыпали мелкой гальки — для фильтрации воды, выкопали узкую канавку — для отвода излишков воды в тундру.
Через час, когда вода в «колодце» отстоялась, напились вволю, канистру под самую крышку наполнили, в систему охлаждения автомобиля залили свежей воды.
Можно двигаться дальше.
Ник смахнул со лба капельки пота, распахнул кухлянку. Над Мёртвой Тундрой поднималось душное марево, стало нестерпимо жарко — как в хорошо натопленной парной.
Айна озабоченно посмотрела на белёсое небо.
— Горячий День начинается. Надо тень искать. Прятаться в ней. Сегодня Солнце очень злое. Может в голову ударить. Даже убить может…
Глава восемнадцатая
Ньянги — ужас в ночи
Жара навалилась всерьёз. Было уже за плюс тридцать пять, хотя ещё даже полдень не наступил. Дальше-то чего ждать?
Ник с Сизым разделись до трусов. Айна осталась в набедренной повязке и меховой кухлянке. Ей было очень жарко, и раньше она обнажилась бы до пояса совершенно не задумываясь, но теперь времена изменились.
После Лёхиных лекций о порядках и нравах Большой Земли девушка каждый свой бытовой шаг сверяла с канонами и устоями Нового Мира, где ей вскоре предстояло жить.
"Очень хорошо, даже славно! — подумал Ник. — Значит, верит, что мы живыми выберемся из этой заварушки. Лишь бы ещё эта Большая Земля нас приветливо встретила, в лагеря не отправила".
Медленно, на второй передаче продвигались на юго-восток, высматривая хоть какое-нибудь укрытие от безжалостных солнечных лучей.
Подул встречный ветер, но облегченья не принёс: его порывы только обжигали лицо, бросая навстречу путникам пригоршни колючей серой пыли.
Только когда в радиаторе машины начала закипать вода, вдали показалось некое подобие долгожданного убежища.
Над тундрой возвышалась необычная скала, имеющая в своём горизонтальном сечении почти правильный квадрат. Каждая сторона квадрата едва превышала четыреста метров, да и высота боковых рёбер этого каменного параллелепипеда была незначительной — метров пятнадцать всего. Зато все боковые грани были строго вертикальными.
— Удача козырная, фарт голимый! — заявил Лёха. — Сперва спрячемся с той стороны, где сейчас есть тень, солнце поднимется выше — тень с другой стороны образуется, мы туда переместимся. Всё просто — как лоха в галстуке на три напёрстка развести!
Дождались, когда вода в радиаторе «багги» немного остынет, повернули к спасительной скале. Еле-еле, с частыми остановками, доехали, завернули за грань, отбрасывающую на землю недлинную тень, вплотную подъехали к серой каменной стене.
Здесь было просто бесподобно прохладно, даже воздух был какой-то вкусный — свежий и влажный.
— Вот так-то, всегда, малолетки неразумные, слушайтесь дядю Сизого! С ним не пропадёшь! Он плохого не посоветует! — пузырём надувался от гордости Лёха.
Ник потрогал ладонью вертикальную стену, нависающую над ним, — каменная поверхность оказалась шершавой и холодной.
Прислонился к стене горячим лбом и стоял так минут пятнадцать, испытывая удовольствие, невыразимое словами. Примерно то же ощущает докрасна распаренный мужик, выбегающий из жарко натопленной бани и бросающийся в холодный снежный сугроб.
Как ощущения данного мужика описать — однозначно и доходчиво для тех, кто ни разу не принимал участия в таком незамысловатом аттракционе?
